Канон святому преподобному Льву Оптинскому

Припе́в: Преподо́бне о́тче Львé, моли́ Бо́га о на́с.

Для корректного отображения содержимого страницы необходимо включить JavaScript или воспользоваться браузером с поддержкой JavaScript.

Память: 24 октября (11 октября ст. ст.)

Глас 2.

Пе́снь 1

Ирмо́с: Во глубине́ постла́ иногда́ фараони́тское всево́инство преоруже́нная си́ла, вопло́щшееся же Сло́во всезло́бный гре́х потреби́ло е́сть, препросла́вленный Госпо́дь, сла́вно бо просла́вися.

Ра́зум да́ждь на́м, Всеси́льне Го́споди, досто́йно воспе́ти уго́дника Твоего́, Льва́ прему́драго, ста́рца О́птинскаго, чистоты́ и милосе́рдия ева́нгельскаго испо́лненнаго и ду́хом прему́дрости све́тло укра́шеннаго.

А́нгельски на земли́ пожи́в, преподо́бне, и, служе́ние ста́рческое, я́ко кре́ст, благопослу́шне от Го́спода прии́м, му́дрый наста́вник мно́гим и́ноком и миря́ном яви́лся еси́.

Ду́хом Бо́жиим наставля́емь, та́йну челове́ческаго се́рдца проразумева́л еси́, смиренному́дрый уго́дниче о́тче Льве́, те́мже и мно́гия лю́ди к Небе́сному Ца́рствию приве́л еси́.

Богоро́дичен: Упова́ние на́ше и похвало́, Де́во Чи́стая, Христа́ Спа́са моли́, оставле́ние прегреше́ний на́м пода́ти, ве́рою и любо́вию Тя́ почита́ющим.

Пе́снь 3

Ирмо́с: Процвела́ е́сть пусты́ня, я́ко кри́н, Го́споди, язы́ческая неплодя́щая це́рковь, прише́ствием Твои́м, в не́йже утверди́ся мое́ се́рдце.

И́стину ева́нгельскую возлюби́в и ку́плю жите́йскую оста́вив, к мона́шескому житию́ устреми́лся еси́, преподо́бне, нищету́ духо́вную стяжа́в и му́жественне греху́ противоста́в, горды́ню злоко́зненнаго врага́ посрами́л еси́.

Свою́ во́лю нивочто́же вменя́я, о́тче преподо́бне, пустыннолю́бцу Фео́дору после́довал еси́ и, сла́дость послуша́ния и поко́й безмо́лвия вкуси́в, страсте́й треволне́ние, богоблаже́нне, укроти́л еси́.

Я́ко сы́н послуша́ния и учени́к добронра́вный, богому́дре Льве́, преда́ние оте́ческое насле́довал еси́, его́же преподо́бный Паи́сий, я́ко боже́ственныя кла́сы собра́.

Богоро́дичен: Ли́цы А́нгельстии пою́т Тя́, Богора́дованная Влады́чице, Херуви́ми же и Серафи́ми досто́йно славосло́вят, не пре́зри и хвалы́ земноро́дных, воспева́ющих Тя́.

Седа́лен, гла́с 4:

Я́ко стра́ж Бо́жий, вои́стинну яви́лся еси́, о́тче Льве́, ста́до твое́ неусы́пно и бо́дренне сохраня́я, и ны́не огради́ на́с моли́твами твои́ми, ве́рою и любо́вию па́мять твою́ соверша́ющих.

Богоро́дичен: Я́ко Боже́ственный Ми́р, Спа́са Христа́, поро́ждши, Де́во Чи́стая, ми́р ми́рови и спасе́ние все́м подала́ еси́, те́мже и жи́знь на́шу умири́ и ду́ши спаси́, я́ко Блага́я.

Пе́снь 4

Ирмо́с: Огне́м очи́щся та́йнаго зре́ния, поя́ проро́к челове́ков новоде́йство, возглаша́ет гла́с, Ду́хом пле́щущ, воплоще́ние явля́ющь неизрече́нна Сло́ва, И́мже си́льных держа́вы сотро́шася.

Все́м приходя́щим к тебе́ наста́вник му́дрый яви́лся еси́, о́тче Льве́, и просла́вися житие́ твое́, умертви́в бо мудрова́ния плотска́я, глуби́ны ве́дения, широты́ любве́ и высоты́ смире́ния дости́гл еси́.

Егда́ к Бо́гу любо́вию возгоре́лся еси́ и усе́рдно Тому́ послужи́ти восхоте́л еси́, тогда́, я́ко зе́млю и пе́пел себе́ вменя́я, в пусты́ню безмо́лвия удали́лся еси́, о́тче преподо́бне.

Свети́льник све́тел в пусты́ни яви́вся, мра́к бесо́вский дале́че прогна́л еси́, моли́тву же непреста́нную в се́рдце, я́ко ме́чь в руце́, име́я, де́монов зло́бу посрами́л еси́.

Богоро́дичен: Тя́ Предста́тельницу тве́рду ве́мы и Богороди́тельницу и́стинную испове́дуем, я́ко Бо́га Сло́ва неизрече́нно родила́ еси́, Мари́е Де́во, те́мже спаса́й Тя́ призыва́ющия.

Пе́снь 5

Ирмо́с: Хода́тай Бо́гу и челове́ком бы́л еси́, Христе́ Бо́же: Тобо́ю бо, Влады́ко, к Светонача́льнику Отцу́ Твоему́, от но́щи неве́дения, приведе́ние и́мамы.

А́нгельскаго жития́ взыску́я, на стезю́ и́ночества невозвра́тным по́мыслом ступи́л еси́ и, му́дрость отце́в преподо́бных стяжа́в, наста́вник и уте́шитель мно́гим яви́лся еси́, богоблаже́нне.

Ра́достно дне́сь сла́вит оби́тель Валаа́мская по́стническия труды́ твоя́, о́тче Льве́, зде́ бо и́ноческия по́двиги со преподо́бным Фео́дором подъя́л еси́, и ны́не с ни́м на Небеси́ ку́пно ра́дуешися.

Чистоту́ се́рдца и у́м све́тел стяжа́л еси́, о́тче, де́лы благи́ми и чудесы́, я́ко свети́льник многосве́тлый, сия́я, и пре́лести тьму́ богодарова́нным ти́ разсужде́нием изобличи́л еси́.

Ели́цы ку́пли ра́ди духо́вныя к тебе́ прихожда́ху, зла́том смиренному́дрия обогаща́хуся, те́мже и на́шу нищету́ уще́дри, о́тче Льве́, ева́нгельских доброде́телей вели́кое сокро́вище стяжа́вый.

Богоро́дичен: Све́тлый О́блаче, Со́лнце ми́ра, Го́спода Иису́са, носи́вши, покры́й ми́р от собла́знов, и зе́ницы оче́с духо́вных просвети́, во е́же сла́ву Твою́ мы́сленно зре́ти и любо́вию пе́ти Тя́, Всеблаже́нная.

Пе́снь 6

Ирмо́с: Во глубине́ грехо́вней содержи́мь е́смь, Спа́се, и в пучи́не жите́йстей обурева́емь: но я́коже Ио́ну от зве́ря, и мене́ от страсте́й возведи́, и спаси́ мя.

Те́сным путе́м ше́ствуя, житие́ богоуго́дне испра́вил еси́, преподо́бне, в О́птину же пу́стынь всели́вся, духо́вный вертогра́д устро́ил еси́.

Ве́лиих искуше́ний пучи́ну преплы́в, би́сер у́мныя моли́твы, я́ко до́бр купе́ц, обре́л еси́ и пу́стынь О́птинскую, я́ко духо́вную сокро́вищницу, зла́том оте́ческаго преда́ния обогати́л еси́, о́тче Льве́.

Адама́нт тве́рд в терпе́нии искуше́ний де́монских, на тя́ воздвиза́емых, яви́лся еси́, преподо́бне, те́мже боле́зни и труды́, ско́рби и гоне́ния, я́ко И́ов, кро́тко претерпе́л еси́, на Бо́га упова́я.

Оте́ческою любо́вию в боле́знех и ско́рбех су́щих покрыва́л еси́ и му́чимых от духо́в нечи́стых исцеля́л еси́ си́лою на тебе́ почи́вшаго Всесвята́го Ду́ха.

Послушли́в и рачи́телен, я́ко пчела́ боже́ственная, бы́в, некта́р духо́вный собра́л еси́, богому́дре Льве́, и́мже ча́да церко́вная и мона́шествующих собо́ры препита́л еси́.

Богоро́дичен: Тве́рду ве́ру да́ждь ми́, Влады́чице, я́ко мно́гими прило́ги смяте́ся се́рдце мое́, ве́тром бесо́вских искуше́ний обурева́емо, но упра́ви ше́ствие мое́, Богоневе́сто, Ты́ бо при́стань оти́шная рабо́м Твои́м.

Конда́к, гла́с 6:

Те́сным путе́м в житии́ твое́м ше́ствуя, на высоту́ доброде́телей возше́л еси́ и, благода́ть па́стырства от Бо́га прии́м, слове́сныя о́вцы до́бре упа́сл еси́ и ста́рчеству тве́рдое основа́ние во оби́тели О́птинстей положи́л еси́. Те́мже ны́не, преподо́бне о́тче Льве́, предстоя́ Пресвяте́й Тро́ице, моли́ спасти́ся благоче́стно тя́ почита́ющим.

И́кос:

И́стиннаго смире́ния и послуша́ния де́латель бы́в, да́р благода́ти Бо́жия стяжа́л еси́ и, же́зл ста́рчества от Благода́теля вся́ческих прии́м, Христо́во ста́до слове́сных ове́ц на па́житех благоче́стия упа́сл еси́ и мона́шествующих до́бре наста́вил еси́. Те́мже по блаже́ннем преставле́нии твое́м, Престо́лу Святы́я Тро́ицы во сла́ве ны́не предстоя́, моли́ спасти́ся благоче́стно тя́ почита́ющим.

Пе́снь 7

Ирмо́с: О́бразу злато́му на по́ле Деи́ре служи́му, трие́ Твои́ о́троцы небрего́ша безбо́жнаго веле́ния: посреде́ же огня́ вве́ржени, ороша́еми поя́ху: благослове́н еси́, Бо́же оте́ц на́ших.

Иску́с подъя́л еси́, богому́дре Льве́, жития́ по́стническаго и взыску́ющим о́наго и́стинный путево́ждь яви́лся еси́, наставля́я и́х взыва́ти: благослове́н еси́, Бо́же оте́ц на́ших.

Неду́зи врачу́ются и де́мони отбега́ют моли́твами твои́ми, о́тче Льве́, те́мже мно́зии с ве́рою к ра́це моще́й твои́х притека́ют и благода́рне вопию́т: благослове́н еси́, Бо́же оте́ц на́ших.

Собо́р О́птинский тобо́ю хва́лится, преподо́бне, ты́ бо, я́ко ка́мень непоколеби́м во искуше́ниих пребыва́я, на Ка́мени ве́ры утвержда́тися науча́л еси́, взыва́я: благослове́н еси́, Бо́же оте́ц на́ших.

К тебе́, преподо́бне, притека́ют ве́рнии, я́ко любве́ Христо́вы испо́лнен бы́в, оте́ц сиро́т и вдова́м засту́пник, ни́щим пита́тель и наста́вник заблу́ждшим яви́лся еси́, пою́щим: благослове́н еси́, Бо́же оте́ц на́ших.

А́ще и мно́гия ско́рби терпе́л еси́, оба́че не оста́вил еси́ прибега́ющих к тебе́, глаго́ля: а́ще и в изгна́ние пойду́, или́ во о́гнь, а́з бу́ду то́йже, взыва́яй: благослове́н еси́, Бо́же оте́ц на́ших.

Богоро́дичен: Госпоже́ и Цари́це А́нгелов, ца́рствующи при́сно на Небесе́х, гра́ды и ве́си земли́ Ру́сския покрыва́й, Богороди́тельнице, и ро́г правосла́вных возвы́си, вопию́щих: благослове́нна еси́, Де́во Пренепоро́чная.

Пе́снь 8

Ирмо́с: В купине́ Моисе́ю Де́вы чу́до, на Сина́йстей горе́, прообрази́вшаго иногда́, по́йте, благослови́те, и превозноси́те во вся́ ве́ки.

О́птинский ски́т, я́коже ра́йский са́д, возде́лал еси́, в не́мже ученики́ твоя́ взрасти́л еси́, и́же благода́тне процвето́ша и зе́млю Ру́сскую арома́ты моли́твенными облагоуха́ша.

Гоне́ния благоду́шне претерпе́л еси́, я́же лука́вый за́вистию воздви́же на тя́ оглаго́ланием от челове́к, за оби́дящих и претя́щих ти́ кро́тко моли́лся еси́, о́тче Льве́ преподо́бне, в незло́бии Христу́ подража́я.

Ле́сть обличи́л еси́, богому́дре, и, пре́лести тьму́ потреби́в, ду́ши от пле́на бесо́вскаго изба́вил еси́, те́мже и исцеле́ния пода́ждь к ра́це моще́й твои́х притека́ющим и превознося́щим Христа́ во вся́ ве́ки.

Богоро́дичен: Ада́мово воззва́ние и Е́вино избавле́ние, Мари́е Де́во, потщи́ся спасти́ ве́рныя лю́ди Твоя́, пою́щия и превознося́щия Тя́ во вся́ ве́ки.

Пе́снь 9

Ирмо́с: Безнача́льна Роди́теля Сы́н, Бо́г и Госпо́дь, вопло́щься от Де́вы на́м яви́ся, омраче́нная просвети́ти, собра́ти расточе́нная. Те́м Всепе́тую Богоро́дицу велича́ем.

В зе́млю кро́тких всели́лся еси́, незло́бив сы́й, и, доброде́тельми преукра́шен, с Вы́шними лику́еши, те́мже спаса́й на́с предста́тельством твои́м, о́тче богохва́льне.

Источа́ет благово́ния, я́ко кри́н, ра́ка честны́х моще́й твои́х, вразумля́ющи ве́рныя благоуха́ние ра́йскаго селе́ния взыска́ти, о́тче Льве́ достосла́вне.

Заре́ю Ду́ха облиста́емь, в пусты́ни О́птинстей све́тло просия́л еси́, о́тче преподо́бне, те́мже и доны́не сия́еши во тьме́ грехо́вней пребыва́ющим.

Небе́сная дарова́ния прии́м, прозрева́л еси́ бу́дущая, я́ко настоя́щая, те́мже, мно́гия в ве́ре утверди́в, ко спасе́нию приве́л еси́. Моли́, преподо́бне, с про́чими отцы́ в ми́ре соблюсти́ оби́тель на́шу, пе́сньми собо́р ста́рцев О́птинских ны́не прославля́ющих.

Богоро́дичен: Оте́чество на́ше заступи́, Влады́чице, и по́мощь пода́й стра́ждущим, си́рыя приими́ под кро́в Тво́й честны́й и ду́ши озло́бленныя умири́, Богоблагода́тная. Ты́ бо еси́ спасе́ние ве́рою Тя́ велича́ющих.

Свети́лен:

Боже́ственным Све́том просвеще́н, све́том доброде́телей све́тло просия́л еси́, о́тче Льве́, и на све́щнице о́птинстей поста́влен, ны́не просвеща́еши все́х ве́рно к тебе́ прибега́ющих.

Богоро́дичен: Моли́твами Пречи́стыя Ма́тере Твоея́ и все́х проро́ков, и му́чеников, и свяще́нных учени́к, Сло́ве Бо́жий, пода́ждь на́м ми́р и очище́ние прегреше́ний.

Пѣ́снь а҃.

І҆рмо́съ: Во глꙋбинѣ̀ постла̀ и҆ногда̀ фараѡни́тское всево́инство преѡрꙋже́ннаѧ си́ла, вопло́щшеесѧ же сло́во всеѕло́бный грѣ́хъ потреби́ло є҆́сть, препросла́вленный гдⷭ҇ь, сла́внѡ бо просла́висѧ.

Ра́зꙋмъ да́ждь на́мъ, всеси́льне гдⷭ҇и, досто́йнѡ воспѣ́ти ᲂу҆го́дника твоего̀ льва̀ премꙋ́драго, ста́рца ѻ҆́птинскаго, чистоты̀ и҆ млⷭ҇рдїѧ є҆ѵⷢ҇льскагѡ и҆спо́лненнаго и҆ дꙋ́хомъ премꙋ́дрости свѣ́тлѡ ᲂу҆кра́шеннаго.

А҆́гг҃льски на землѝ пожи́въ, прпⷣбне, и҆ слꙋже́нїе ста́рческое, ꙗ҆́кѡ крⷭ҇тъ, бл҃гопослꙋ́шнѣ ѿ гдⷭ҇а прїи́мъ, мꙋ́дрый наста́вникъ мнѡ́гимъ и҆́нокѡмъ и҆ мїрѧ́нѡмъ ꙗ҆ви́лсѧ є҆сѝ.

Дх҃омъ бж҃їимъ наставлѧ́емь, та́йнꙋ человѣ́ческагѡ се́рдца проразꙋмѣва́лъ є҆сѝ, смиренномꙋ́дрый ᲂу҆го́дниче ѻ҆́тче львѐ, тѣ́мже и҆ мнѡ́гїѧ лю́ди къ нбⷭ҇номꙋ црⷭ҇твїю приве́лъ є҆сѝ.

Бг҃оро́диченъ: Оу҆пова́нїе на́ше и҆ похвало̀, дв҃о чⷭ҇таѧ, хрⷭ҇та̀ сп҃са молѝ, ѡ҆ставле́нїе прегрѣше́нїй на́мъ пода́ти, вѣ́рою и҆ любо́вїю тѧ̀ почита́ющымъ.

Пѣ́снь г҃.

І҆рмо́съ: Процвѣла̀ є҆́сть пꙋсты́нѧ, ꙗ҆́кѡ крі́нъ, гдⷭ҇и, ꙗ҆зы́ческаѧ неплодѧ́щаѧ цр҃ковь, прише́ствїемъ твои́мъ, въ не́йже ᲂу҆тверди́сѧ моѐ се́рдце.

И҆́стинꙋ є҆ѵⷢ҇льскꙋю возлюби́въ и҆ кꙋ́плю жите́йскꙋю ѡ҆ста́вивъ, къ мона́шескомꙋ житїю̀ ᲂу҆стреми́лсѧ є҆сѝ, прпⷣбне, нищетꙋ̀ дꙋхо́внꙋю стѧжа́въ и҆ мꙋ́жественнѣ грѣхꙋ̀ противоста́въ, горды́ню ѕлоко́зненнагѡ врага̀ посрами́лъ є҆сѝ.

Свою̀ во́лю нивочто́же вмѣнѧ́ѧ, ѻ҆́тче прпⷣбне, пꙋстыннолю́бцꙋ ѳео́дѡрꙋ послѣ́довалъ є҆сѝ, и҆ сла́дость послꙋша́нїѧ и҆ поко́й безмо́лвїѧ вкꙋси́въ, страсте́й треволне́нїе, бг҃обл҃же́нне, ᲂу҆кроти́лъ є҆сѝ.

Ꙗ҆́кѡ сы́нъ послꙋша́нїѧ и҆ ᲂу҆чени́къ добронра́вный, бг҃омꙋ́дре львѐ, преда́нїе ѻ҆те́ческое наслѣ́довалъ є҆сѝ, є҆го́же прпⷣбный паі́сїй, ꙗ҆́кѡ бжⷭ҇твєнныѧ кла́сы собра̀.

Бг҃оро́диченъ: Ли́цы а҆́гг҃льстїи пою́тъ тѧ̀, бг҃ора́дованнаѧ влⷣчце, херꙋві́ми же и҆ серафі́ми досто́йнѡ славосло́вѧтъ, не пре́зри и҆ хвалы̑ земноро́дныхъ, воспѣва́ющихъ тѧ̀.

Сѣда́ленъ, гла́съ д҃:

Ꙗ҆́кѡ стра́жъ бж҃їй, вои́стиннꙋ ꙗ҆ви́лсѧ є҆сѝ, ѻ҆́тче львѐ, ста́до твоѐ неꙋсы́пнѡ и҆ бо́дреннѣ сохранѧ́ѧ, и҆ ны́нѣ ѡ҆градѝ на́съ мл҃твами твои́ми, вѣ́рою и҆ любо́вїю па́мѧть твою̀ соверша́ющихъ.

Бг҃оро́диченъ: Ꙗ҆́кѡ бжⷭ҇твенный мі́ръ, сп҃са хрⷭ҇та̀, поро́ждши, дв҃о чⷭ҇таѧ, ми́ръ мі́рови и҆ сп҃се́нїе всѣ̑мъ подала̀ є҆сѝ, тѣ́мже и҆ жи́знь на́шꙋ ᲂу҆мирѝ и҆ дꙋ́шы сп҃сѝ, ꙗ҆́кѡ бл҃га́ѧ.

Пѣ́снь д҃.

І҆рмо́съ: Ѻ҆гне́мъ ѡ҆чи́щсѧ та́йнагѡ зрѣ́нїѧ, поѧ̀ прⷪ҇ро́къ человѣ́кѡвъ новодѣ́йство, возглаша́етъ гла́съ, дх҃омъ пле́щꙋщъ, воплоще́нїе ꙗ҆влѧ́ющь неизрече́нна сло́ва, и҆́мже си́льныхъ держа̑вы сотро́шасѧ.

Всѣ̑мъ приходѧ́щымъ къ тебѣ̀ наста́вникъ мꙋ́дрый ꙗ҆ви́лсѧ є҆сѝ, ѻ҆́тче львѐ, и҆ просла́висѧ житїѐ твоѐ, ᲂу҆мертви́въ бо мꙋдрова̑нїѧ плотска̑ѧ, глꙋби́ны вѣ́дѣнїѧ, широты̀ любвѐ и҆ высоты̀ смире́нїѧ дости́глъ є҆сѝ.

Є҆гда̀ къ бг҃ꙋ любо́вїю возгорѣ́лсѧ є҆сѝ и҆ ᲂу҆се́рднѡ томꙋ̀ послꙋжи́ти восхотѣ́лъ є҆сѝ, тогда̀, ꙗ҆́кѡ зе́млю и҆ пе́пелъ себѐ вмѣнѧ́ѧ, въ пꙋсты́ню безмо́лвїѧ ᲂу҆дали́лсѧ є҆сѝ, ѻ҆́тче прпⷣбне.

Свѣти́льникъ свѣ́телъ въ пꙋсты́ни ꙗ҆ви́всѧ, мра́къ бѣсо́вскїй дале́че прогна́лъ є҆сѝ, мл҃твꙋ же непреста́ннꙋю въ се́рдцѣ, ꙗ҆́кѡ ме́чь въ рꙋцѣ̀, и҆мѣ́ѧ, де́монѡвъ ѕло́бꙋ посрами́лъ є҆сѝ.

Бг҃оро́диченъ: Тѧ̀ предста́тельницꙋ тве́рдꙋ вѣ́мы и҆ бг҃ороди́тельницꙋ и҆́стиннꙋю и҆сповѣ́дꙋемъ, ꙗ҆́кѡ бг҃а сло́ва неизрече́нно родила̀ є҆сѝ, мр҃і́е дв҃о, тѣ́мже сп҃са́й тѧ̀ призыва́ющыѧ.

Пѣ́снь є҃.

І҆рмо́съ: Хода́тай бг҃ꙋ и҆ человѣ́кѡмъ бы́лъ є҆сѝ, хрⷭ҇тѐ бж҃е: тобо́ю бо, влⷣко, къ свѣтонача́льникꙋ ѻ҆ц҃ꙋ̀ твоемꙋ̀, ѿ но́щи невѣ́дѣнїѧ, приведе́нїе и҆́мамы.

А҆́гг҃льскагѡ житїѧ̀ взыскꙋ́ѧ, на стезю̀ и҆́ночества невозвра́тнымъ по́мысломъ стꙋпи́лъ є҆сѝ, и҆ мꙋ́дрость ѻ҆тцє́въ прпⷣбныхъ стѧжа́въ, наста́вникъ и҆ ᲂу҆тѣ́шитель мнѡ́гимъ ꙗ҆ви́лсѧ є҆сѝ, бг҃обл҃же́нне.

Ра́достнѡ дне́сь сла́витъ ѻ҆би́тель валаа́мскаѧ по́стничєскїѧ трꙋды̀ твоѧ̑, ѻ҆́тче львѐ, здѣ́ бо и҆́ночєскїѧ по́двиги со прпⷣбнымъ ѳео́дѡромъ под̾ѧ́лъ є҆сѝ, и҆ ны́нѣ съ ни́мъ на нб҃сѝ кꙋ́пнѡ ра́дꙋешисѧ.

Чистотꙋ̀ се́рдца и҆ ᲂу҆́мъ свѣ́телъ стѧжа́лъ є҆сѝ, ѻ҆́тче, дѣ́лы бл҃ги́ми и҆ чꙋдесы̀, ꙗ҆́кѡ свѣти́льникъ многосвѣ́тлый, сїѧ́ѧ, и҆ пре́лести тьмꙋ̀ бг҃одарова́ннымъ тѝ разсꙋжде́нїемъ и҆з̾ѡбличи́лъ є҆сѝ.

Є҆ли́цы кꙋ́пли ра́ди дꙋхо́вныѧ къ тебѣ̀ прихожда́хꙋ, зла́томъ смиренномꙋ́дрїѧ ѡ҆богаща́хꙋсѧ, тѣ́мже и҆ на́шꙋ нищетꙋ̀ ᲂу҆ще́дри, ѻ҆́тче львѐ, є҆ѵⷢ҇льскихъ добродѣ́телей вели́кое сокро́вище стѧжа́вый.

Бг҃оро́диченъ: Свѣ́тлый ѻ҆́блаче, сл҃нце мі́ра, гдⷭ҇а і҆и҃са, носи́вши, покры́й мі́ръ ѿ собла́знѡвъ, и҆ зѣ̑ницы ѻ҆че́съ дꙋхо́вныхъ просвѣтѝ, во є҆́же сла́вꙋ твою̀ мы́сленнѡ зрѣ́ти и҆ любо́вїю пѣ́ти тѧ̀, всебл҃же́ннаѧ.

Пѣ́снь ѕ҃.

І҆рмо́съ: Во глꙋбинѣ̀ грѣхо́внѣй содержи́мь є҆́смь, сп҃се, и҆ въ пꙋчи́нѣ жите́йстѣй ѡ҆бꙋрева́емь: но ꙗ҆́коже і҆ѡ́нꙋ ѿ ѕвѣ́рѧ, и҆ менѐ ѿ страсте́й возведѝ, и҆ сп҃си́ мѧ.

Тѣ́снымъ пꙋте́мъ ше́ствꙋѧ, житїѐ бг҃оꙋго́днѣ и҆спра́вилъ є҆сѝ, прпⷣбне, въ ѻ҆́птинꙋ же пꙋ́стынь всели́всѧ, дꙋхо́вный вертогра́дъ ᲂу҆стро́илъ є҆сѝ.

Ве́лїихъ и҆скꙋше́нїй пꙋчи́нꙋ преплы́въ, би́серъ ᲂу҆́мныѧ мл҃твы, ꙗ҆́кѡ до́бръ кꙋпе́цъ, ѡ҆брѣ́лъ є҆сѝ и҆ пꙋ́стынь ѻ҆́птинскꙋю, ꙗ҆́кѡ дꙋхо́внꙋю сокро́вищницꙋ, зла́томъ ѻ҆те́ческагѡ преда́нїѧ ѡ҆богати́лъ є҆сѝ, ѻ҆́тче львѐ.

А҆дама́нтъ тве́рдъ въ терпѣ́нїи и҆скꙋше́нїй де́монскихъ, на тѧ̀ воздвиза́емыхъ, ꙗ҆ви́лсѧ є҆сѝ, прпⷣбне, тѣ́мже болѣ̑зни и҆ трꙋды̀, скѡ́рби и҆ гонє́нїѧ, ꙗ҆́кѡ і҆́ѡвъ, кро́ткѡ претерпѣ́лъ є҆сѝ, на бг҃а ᲂу҆пова́ѧ.

Ѻ҆те́ческою любо́вїю въ болѣ́знехъ и҆ ско́рбехъ сꙋ́щихъ покрыва́лъ є҆сѝ и҆ мꙋ́чимыхъ ѿ дꙋхѡ́въ нечи́стыхъ и҆сцѣлѧ́лъ є҆сѝ си́лою на тебѣ̀ почи́вшагѡ всест҃а́гѡ дх҃а.

Послꙋшли́въ и҆ рачи́теленъ, ꙗ҆́кѡ пчела̀ бжⷭ҇твеннаѧ, бы́въ, некта́ръ дꙋхо́вный собра́лъ є҆сѝ, бг҃омꙋ́дре львѐ, и҆́мже ча̑да цр҃кѡ́внаѧ и҆ мона́шествꙋющихъ собо́ры препита́лъ є҆сѝ.

Бг҃оро́диченъ: Тве́рдꙋ вѣ́рꙋ да́ждь мѝ, влⷣчце, ꙗ҆́кѡ мно́гими прилѡ́ги смѧте́сѧ се́рдце моѐ, вѣ́тромъ бѣсо́вскихъ и҆скꙋше́нїй ѡ҆бꙋрева́емо, но ᲂу҆пра́ви ше́ствїе моѐ, бг҃оневѣ́сто, ты́ бо при́стань ѡ҆ти́шнаѧ рабѡ́мъ твои̑мъ.

Конда́къ, гла́съ ѕ҃:

Тѣ́снымъ пꙋте́мъ въ житїѝ твое́мъ ше́ствꙋѧ, на высотꙋ̀ добродѣ́телей возше́лъ є҆сѝ, и҆ бл҃года́ть па́стырства ѿ бг҃а прїи́мъ, словє́сныѧ ѻ҆́вцы до́брѣ ᲂу҆па́слъ є҆сѝ и҆ ста́рчествꙋ тве́рдое ѡ҆снова́нїе во ѻ҆би́тєли ѻ҆́птинстѣй положи́лъ є҆сѝ. тѣ́мже ны́нѣ, прпⷣбне ѻ҆́тче львѐ, предстоѧ̀ прест҃ѣ́й трⷪ҇цѣ, молѝ сп҃сти́сѧ бл҃гоче́стнѡ тѧ̀ почита́ющымъ.

І҆́косъ:

И҆́стиннагѡ смире́нїѧ и҆ послꙋша́нїѧ дѣ́латель бы́въ, да́ръ бл҃года́ти бж҃їѧ стѧжа́лъ є҆сѝ, и҆ же́злъ ста́рчества ѿ бл҃года́телѧ всѧ́ческихъ прїи́мъ, хрⷭ҇то́во ста́до слове́сныхъ ѻ҆ве́цъ на па́житехъ бл҃гоче́стїѧ ᲂу҆па́слъ є҆сѝ и҆ мона́шествꙋющихъ до́брѣ наста́вилъ є҆сѝ. тѣ́мже по бл҃же́ннѣмъ преставле́нїи твое́мъ, прⷭ҇то́лꙋ ст҃ы́ѧ трⷪ҇цы во сла́вѣ ны́нѣ предстоѧ̀, молѝ сп҃сти́сѧ бл҃гоче́стнѡ тѧ̀ почита́ющымъ.

Пѣ́снь з҃.

І҆рмо́съ: Ѻ҆́бразꙋ злато́мꙋ на по́лѣ деи́рѣ слꙋжи́мꙋ, трїѐ твоѝ ѻ҆́троцы небрего́ша безбо́жнагѡ велѣ́нїѧ: посредѣ́ же ѻ҆гнѧ̀ вве́ржени, ѡ҆роша́еми поѧ́хꙋ: бл҃гослове́нъ є҆сѝ, бж҃е ѻ҆тє́цъ на́шихъ.

И҆скꙋ́съ под̾ѧ́лъ є҆сѝ, бг҃омꙋ́дре львѐ, житїѧ̀ по́стническагѡ и҆ взыскꙋ́ющымъ ѻ҆́нагѡ и҆́стинный пꙋтево́ждь ꙗ҆ви́лсѧ є҆сѝ, наставлѧ́ѧ и҆́хъ взыва́ти: бл҃гослове́нъ є҆сѝ, бж҃е ѻ҆тє́цъ на́шихъ.

Недꙋ́зи врачꙋ́ютсѧ и҆ де́мони ѿбѣга́ютъ мл҃твами твои́ми, ѻ҆́тче львѐ, тѣ́мже мно́зїи съ вѣ́рою къ ра́цѣ моще́й твои́хъ притека́ютъ и҆ бл҃года́рнѣ вопїю́тъ: бл҃гослове́нъ є҆сѝ, бж҃е ѻ҆тє́цъ на́шихъ.

Собо́ръ ѻ҆́птинскїй тобо́ю хва́литсѧ, прпⷣбне, ты́ бо, ꙗ҆́кѡ ка́мень непоколеби́мъ во и҆скꙋше́нїихъ пребыва́ѧ, на ка́мени вѣ́ры ᲂу҆твержда́тисѧ наꙋча́лъ є҆сѝ, взыва́ѧ: бл҃гослове́нъ є҆сѝ, бж҃е ѻ҆тє́цъ на́шихъ.

Къ тебѣ̀, прпⷣбне, притека́ютъ вѣ́рнїи, ꙗ҆́кѡ любвѐ хрⷭ҇то́вы и҆спо́лненъ бы́въ, ѻ҆те́цъ сиро́тъ и҆ вдова́мъ застꙋ́пникъ, ни́щымъ пита́тель и҆ наста́вникъ заблꙋ́ждшымъ ꙗ҆ви́лсѧ є҆сѝ, пою́щымъ: бл҃гослове́нъ є҆сѝ, бж҃е ѻ҆тє́цъ на́шихъ.

А҆́ще и҆ мнѡ́гїѧ скѡ́рби терпѣ́лъ є҆сѝ, ѻ҆ба́че не ѡ҆ста́вилъ є҆сѝ прибѣга́ющихъ къ тебѣ̀, глаго́лѧ: а҆́ще и҆ въ и҆згна́нїе пойдꙋ̀, и҆лѝ во ѻ҆́гнь, а҆́зъ бꙋ́дꙋ то́йже, взыва́ѧй: бл҃гослове́нъ є҆сѝ, бж҃е ѻ҆тє́цъ на́шихъ.

Бг҃оро́диченъ: Гпⷭ҇жѐ и҆ цари́цѣ а҆́гг҃лѡвъ, црⷭ҇твꙋющи при́снѡ на нб҃сѣ́хъ, гра́ды и҆ вє́си землѝ рꙋ́сскїѧ покрыва́й, бг҃ороди́тельнице, и҆ ро́гъ правосла́вныхъ возвы́си, вопїю́щихъ: бл҃гослове́нна є҆сѝ, дв҃о пренепоро́чнаѧ.

Пѣ́снь и҃.

І҆рмо́съ: Въ кꙋпинѣ̀ мѡѷсе́ю дв҃ы чꙋ́до, на сїна́йстѣй горѣ̀ проѡбрази́вшаго и҆ногда̀, по́йте, бл҃гослови́те, и҆ превозно́сите во всѧ̑ вѣ́ки.

Ѻ҆́птинскїй ски́тъ, ꙗ҆́коже ра́йскїй са́дъ, воздѣ́лалъ є҆сѝ, въ не́мже ᲂу҆ченикѝ твоѧ̑ взрасти́лъ є҆сѝ, и҆̀же бл҃года́тнѣ процвѣто́ша и҆ зе́млю рꙋ́сскꙋю а҆рѡма̑ты мл҃твенными ѡ҆бл҃гоꙋха́ша.

Гонє́нїѧ бл҃годꙋ́шнѣ претерпѣ́лъ є҆сѝ, ꙗ҆̀же лꙋка́вый за́вистїю воздви́же на тѧ̀ ѡ҆глаго́ланїемъ ѿ человѣ̑къ, за ѡ҆би́дѧщихъ и҆ претѧ́щихъ тѝ кро́ткѡ моли́лсѧ є҆сѝ, ѻ҆́тче львѐ прпⷣбне, въ неѕло́бїи хрⷭ҇тꙋ̀ подража́ѧ.

Ле́сть ѡ҆бличи́лъ є҆сѝ, бг҃омꙋ́дре, и҆ пре́лести тьмꙋ̀ потреби́въ, дꙋ́шы ѿ плѣ́на бѣсо́вскагѡ и҆зба́вилъ є҆сѝ, тѣ́мже и҆ и҆сцѣлє́нїѧ пода́ждь къ ра́цѣ моще́й твои́хъ притека́ющымъ и҆ превозносѧ́щымъ хрⷭ҇та̀ во всѧ̑ вѣ́ки.

Бг҃оро́диченъ: А҆да́мово воззва́нїе и҆ є҆́ѵино и҆збавле́нїе, мр҃і́е дв҃о, потщи́сѧ сп҃стѝ вѣ̑рныѧ лю́ди твоѧ̑, пою́щыѧ и҆ превозносѧ́щыѧ тѧ̀ во всѧ̑ вѣ́ки.

Пѣ́снь ѳ҃.

І҆рмо́съ: Безнача́льна роди́телѧ сн҃ъ, бг҃ъ и҆ гдⷭ҇ь, вопло́щьсѧ ѿ дв҃ы на́мъ ꙗ҆ви́сѧ, ѡ҆мрачє́ннаѧ просвѣти́ти, собра́ти расточє́ннаѧ. тѣ́мъ всепѣ́тꙋю бцⷣꙋ велича́емъ.

Въ зе́млю кро́ткихъ всели́лсѧ є҆сѝ, неѕло́бивъ сы́й, и҆ добродѣ́тельми преꙋкра́шенъ, съ вы́шними ликꙋ́еши, тѣ́мже сп҃са́й на́съ предста́тельствомъ твои́мъ, ѻ҆́тче бг҃охва́льне.

И҆сточа́етъ бл҃говѡ́нїѧ, ꙗ҆́кѡ крі́нъ, ра́ка чⷭ҇тны́хъ моще́й твои́хъ, вразꙋмлѧ́ющи вѣ̑рныѧ бл҃гоꙋха́нїе ра́йскагѡ селе́нїѧ взыска́ти, ѻ҆́тче львѐ достосла́вне.

Заре́ю дх҃а ѡ҆блиста́емь, въ пꙋсты́ни ѻ҆́птинстѣй свѣ́тлѡ просїѧ́лъ є҆сѝ, ѻ҆́тче прпⷣбне, тѣ́мже и҆ доны́нѣ сїѧ́еши во тьмѣ̀ грѣхо́внѣй пребыва́ющымъ.

Нбⷭ҇наѧ дарова̑нїѧ прїи́мъ, прозрѣва́лъ є҆сѝ бꙋ̑дꙋщаѧ, ꙗ҆́кѡ настоѧ̑щаѧ, тѣ́мже, мнѡ́гїѧ въ вѣ́рѣ ᲂу҆тверди́въ, ко сп҃се́нїю приве́лъ є҆сѝ. молѝ, прпⷣбне, съ про́чими ѻ҆тцы̑ въ ми́рѣ соблюстѝ ѻ҆би́тель на́шꙋ, пѣ́сньми собо́ръ ста́рцєвъ ѻ҆́птинскихъ ны́нѣ прославлѧ́ющихъ.

Бг҃оро́диченъ: Ѻ҆те́чество на́ше застꙋпѝ, влⷣчце, и҆ по́мощь пода́й стра́ждꙋщымъ, си̑рыѧ прїимѝ под̾ кро́въ тво́й чⷭ҇тны́й и҆ дꙋ́шы ѡ҆ѕло́блєнныѧ ᲂу҆мирѝ, бг҃обл҃года́тнаѧ. ты́ бо є҆сѝ сп҃се́нїе вѣ́рою тѧ̀ велича́ющихъ.

Свѣти́ленъ:

Бжⷭ҇твеннымъ свѣ́томъ просвѣще́нъ, свѣ́томъ добродѣ́телей свѣ́тлѡ просїѧ́лъ є҆сѝ, ѻ҆́тче львѐ, и҆ на свѣ́щницѣ ѻ҆́птинстѣй поста́вленъ, ны́нѣ просвѣща́еши всѣ́хъ вѣ́рнѡ къ тебѣ̀ прибѣга́ющихъ.

Бг҃оро́диченъ: Мл҃твами пречⷭ҇тыѧ мт҃ре твоеѧ̀ и҆ всѣ́хъ прⷪ҇ро́кѡвъ, и҆ мч҃нкѡвъ, и҆ сщ҃е́нныхъ ᲂу҆ч҃ни́къ, сло́ве бж҃їй, пода́ждь на́мъ ми́ръ и҆ ѡ҆чище́нїе прегрѣше́нїй.

Пер­вый прис­но­па­мят­ный оп­тин­ский ста­рец Лев (На­гол­кин) ро­дил­ся в г. Ка­ра­че­ве Ор­лов­ской губ., и в свя­том кре­ще­нии на­ре­чен был Львом. В ми­ру он вра­щал­ся в ку­пе­че­ском бы­ту и слу­жил при­каз­чи­ком в пень­ко­вом де­ле, во­зил пень­ку для сбы­та на даль­ние рас­сто­я­ния. Од­на­жды юно­ша под­верг­ся на­па­де­нию от вол­ка, ко­то­рый вы­рвал у него из но­ги огром­ный ку­сок. Бу­дучи необы­чай­но силь­ным и сме­лым, Лев за­су­нул ку­лак в глот­ку вол­ка, а дру­гой ру­кой сда­вил ему гор­ло. Обес­си­лен­ный волк упал с во­за. Ста­рец Лев при­хра­мы­вал по­сле это­го всю жизнь.

Смет­ли­вый и в выс­шей сте­пе­ни спо­соб­ный при­каз­чик во вре­мя пе­ре­ез­дов стал­ки­вал­ся с пред­ста­ви­те­ля­ми всех клас­сов об­ще­ства. Он хо­ро­шо осво­ил­ся с ма­не­ра­ми и бы­том каж­до­го из них. Этот опыт при­го­дил­ся ему в го­ды стар­че­ство­ва­ния, ко­гда к нему при­хо­ди­ли и рас­кры­ва­ли ду­шу са­мые раз­ные лю­ди, знат­ные и незнат­ные.

На­ча­ло мо­на­ше­ской жиз­ни преп. Лев по­ло­жил в Оп­ти­ной Пу­сты­ни, но по­том пе­ре­шел в Бе­ло­бе­реж­скую Пу­стынь, где в то вре­мя на­сто­я­тель­ство­вал из­вест­ный афон­ский по­движ­ник о. Ва­си­лий Киш­кин. Вско­ре Лев при­нял мо­на­ше­ский по­стриг с име­нем Лео­нид. Здесь он про­шел ис­кус обу­че­ния мо­на­ше­ским доб­ро­де­те­лям: по­слу­ша­нию, тер­пе­нию и всем внеш­ним по­дви­гам. В 1804 г. он стал пре­ем­ни­ком о. Ва­си­лия. Еще до на­зна­че­ния сво­е­го на­сто­я­те­лем, пре­по­доб­ный про­жил неко­то­рое вре­мя в Чолн­ском мо­на­сты­ре, где встре­тил­ся с уче­ни­ком стар­ца Па­и­сия Ве­лич­ков­ско­го о. Фе­о­до­ром и стал его пре­дан­ным по­сле­до­ва­те­лем. Ста­рец Фе­о­дор обу­чал преп. Лео­ни­да выс­ше­му мо­на­ше­ско­му де­ла­нию, этой «на­у­ке из на­ук и ис­кус­ству из ис­кусств», как зо­вет­ся по­двиг непре­стан­ной мо­лит­вы, по­сред­ством ко­то­рой про­ис­хо­дит очи­ще­ние серд­ца от стра­стей. В это же вре­мя пре­по­доб­ный по­зна­ко­мил­ся с ин­спек­то­ром Ор­лов­ской се­ми­на­рии игу­ме­ном Фила­ре­том, бу­ду­щим мит­ро­по­ли­том Ки­ев­ским. Это об­сто­я­тель­ство име­ло для стар­ца зна­че­ние в его по­сле­ду­ю­щей жиз­ни.

Как толь­ко ста­рец Лео­нид был на­зна­чен на­сто­я­те­лем Бе­ло­бе­реж­ской Пу­сты­ни, о. Фе­о­дор пе­ре­шел к нему на жи­тель­ство. Впо­след­ствии оба по­движ­ни­ка во мно­гих ски­та­ни­ях про­жи­ли сов­мест­но око­ло два­дца­ти лет. Под ру­ко­вод­ством о. Фе­о­до­ра преп. Лео­нид до­стиг вы­со­ких ду­хов­ных да­ро­ва­ний.

В Бе­лых Бе­ре­гах о. Фе­о­до­ра по­стиг­ла про­дол­жи­тель­ная бо­лезнь, по­сле ко­то­рой по­стро­и­ли ему уеди­нен­ную ке­лью в лес­ной глу­ши, в двух вер­стах от оби­те­ли, где он и по­се­лил­ся с о. Клео­пой. К этим ве­ли­ким по­движ­ни­кам вско­ре при­со­еди­нил­ся и сам пре­по­доб­ный, сло­жив­ший с се­бя зва­ние на­сто­я­те­ля в 1808 го­ду. Здесь в пу­стын­ном без­мол­вии он при­нял ке­лей­но по­стри­же­ние в схи­му и на­ре­чен был Львом. Вско­ре по­сле это­го стар­цы Лев и Клео­па пе­ре­се­ли­лись в Ва­ла­ам­ский мо­на­стырь, а в 1812 го­ду к ним при­со­еди­нил­ся и ста­рец Фе­о­дор.

Око­ло ше­сти лет про­жи­ли ве­ли­кие стар­цы в Ва­ла­ам­ском ски­ту, где им вна­ча­ле жи­лось хо­ро­шо, как об этом пи­сал о. Фе­о­дор: «Вза­прав­ду мож­но по­хва­лить­ся ми­ло­сер­ди­ем Бо­жи­им на нас, недо­стой­ных, яв­лен­ным: при­вел нас в ме­сто без­молв­ное, спо­кой­ное, от че­ло­ве­ков уда­лен­ное, мол­вы сво­бож­ден­ное». Та­мош­ний юро­ди­вый Ан­тон Ива­но­вич ска­зал: «Тор­го­ва­ли хо­ро­шо». То есть при­влек­ли к се­бе муд­ро­стью и сми­ре­ни­ем мно­гих бра­тий, ко­то­рые к ним ста­ли хо­дить за ду­хов­ным ру­ко­вод­ством. Им уда­лось спа­сти от глу­бо­ко­го от­ча­я­ния ке­ли­ар­ха мо­на­сты­ря о. Ев­до­ки­ма, ко­то­рый, ис­пол­няя внеш­ние по­дви­ги, не мог спра­вить­ся с та­ки­ми стра­стя­ми, как гнев и пр. Стар­цы ука­за­ли ему ис­тин­ный путь к от­вер­зе­нию серд­ца, и он по­нял сми­рен­ную на­у­ку от­цов, на­чал сми­рять­ся, воз­рож­дать­ся и впо­след­ствии сам стал учи­те­лем бра­тии. Име­на Лео­ни­да и Фе­о­до­ра все­гда бы­ли на его устах. Игу­мен мо­на­сты­ря о. Ин­но­кен­тий воз­не­го­до­вал, что стар­цы от­ня­ли у него его уче­ни­ка, и об­ра­тил­ся с жа­ло­бой к Пе­тер­бург­ско­му мит­ро­по­ли­ту Ам­вро­сию. Из Пе­тер­бур­га при­е­ха­ла ко­мис­сия, стар­цы бы­ли оправ­да­ны, а игу­ме­ну бы­ло сде­ла­но стро­гое вну­ше­ние. Но зная че­ло­ве­че­скую при­ро­ду, стар­цы по­бо­я­лись оста­вать­ся на Ва­ла­а­ме, в осо­бен­но­сти по­сле по­се­ще­ния мо­на­сты­ря кня­зем Го­ли­ци­ным, ко­то­рый ока­зал им осо­бое вни­ма­ние. Они пе­ре­бра­лись в Алек­сан­дро-Свир­ский мо­на­стырь.

В 1820 го­ду го­су­дарь Алек­сандр I объ­ез­жал се­вер­ные свои вла­де­ния. Путь его про­ле­гал вбли­зи Алек­сан­дро-Свир­ско­го мо­на­сты­ря. Жив­шие там стар­цы о. Фе­о­дор и преп. Лео­нид по­чти­тель­но пред­ло­жи­ли сво­е­му на­сто­я­те­лю при­го­то­вить­ся к встре­че го­су­да­ря, хо­тя в его марш­ру­те мо­на­стырь этот не был обо­зна­чен. Отец на­сто­я­тель при­слу­шал­ся к со­ве­ту стар­цев и в день, ука­зан­ный ими, ожи­дал им­пе­ра­то­ра у во­рот. Меж­ду тем го­су­дарь на пу­ти, по сво­е­му обык­но­ве­нию, рас­спра­ши­вал о мест­но­сти и ее жи­те­лях у ям­щи­ков – ино­гда сам, ино­гда через ку­че­ра Илью, неиз­мен­но­го сво­е­го воз­ни­цу. При­бли­жа­ясь к до­ро­ге, где по­став­лен был крест в знак бли­зо­сти мо­на­сты­ря и для ука­за­ния к нему пу­ти, го­су­дарь спро­сил: «Что это за крест?». Узнав же, что неда­ле­ко Свир­ский мо­на­стырь, он ве­лел ту­да ехать. При этом на­чал рас­спра­ши­вать, – ка­ко­во в мо­на­сты­ре и ка­ко­вы бра­тия. Ям­щик, неред­ко ту­да хо­див­ший, от­ве­чал, что ныне ста­ло луч­ше преж­не­го. «От­че­го?» – спро­сил го­су­дарь. «Недав­но по­се­ли­лись там стар­цы о. Фе­о­дор и о. Лев; те­перь и на кли­ро­се по­ют по­луч­ше, и во всем бо­лее по­ряд­ка». Го­су­дарь, слы­хав­ший от кня­зя Го­ли­ци­на эти име­на, по­же­лал со стар­ца­ми по­зна­ко­мить­ся. Меж­ду тем ожи­дав­шие ца­ря, ис­пы­тан­ные скор­бя­ми стар­цы со­тво­ри­ли меж­ду со­бою крат­кое со­ве­ща­ние, как по­сту­пить, ес­ли го­су­да­рю угод­но бу­дет по­се­тить их, и ре­ши­ли, чтобы не вы­зы­вать у бра­тии за­ви­сти, мол­чать. Подъ­е­хав к мо­на­сты­рю, го­су­дарь уди­вил­ся встре­че: «Раз­ве жда­ли ме­ня?». На­сто­я­тель ска­зал, что вы­шел на­встре­чу по со­ве­ту стар­цев. При­ло­жив­шись к мо­щам, царь спро­сил: «Где здесь о. Фе­о­дор и о. Лев?». Стар­цы несколь­ко вы­да­лись, но на все во­про­сы им­пе­ра­то­ра от­ве­ча­ли сдер­жан­но и от­ры­ви­сто. Го­су­дарь это за­ме­тил и пре­кра­тил во­про­сы, но по­же­лал при­нять бла­го­сло­ве­ние от о. Фе­о­до­ра. «Я мо­нах непо­свя­щен­ный, – ска­зал сми­рен­ный ста­рец, – я про­сто му­жик». Царь веж­ли­во от­кла­нял­ся и по­ехал в даль­ней­ший путь.

Во вре­мя пре­бы­ва­ния в Алек­сан­дро-Свир­ском мо­на­сты­ре преп. Лео­нид од­на­жды ез­дил по де­лам в Пе­тер­бург и из рас­ска­за о его пре­бы­ва­нии в сто­ли­це вид­но, что уже то­гда он был ис­тин­ным про­зор­ли­вым стар­цем, об­ла­да­те­лем мно­гих ду­хов­ных да­ро­ва­ний. Он по­се­щал там од­ну ду­хов­ную дочь, ко­то­рую спас от непра­виль­но­го ду­хов­но­го устро­е­ния, име­ну­е­мо­го пре­ле­стью. Од­на­жды ста­рец при­шел к ней и по­тре­бо­вал, чтобы она немед­лен­но пе­ре­еха­ла на но­вую квар­ти­ру, ко­то­рую ей пред­ла­га­ли и от ко­то­рой она от­ка­зы­ва­лась. Ста­рец на­сто­ял на сво­ем. Но­чью в ста­рую ее квар­ти­ру за­брал­ся ее быв­ший слу­га с це­лью ограб­ле­ния и убий­ства. Его на­ме­ре­ние бы­ло по­том до­ка­за­но.

Ко­гда скон­чал­ся ве­ли­кий ста­рец о. Фе­о­дор, преп. Лео­нид не сра­зу при­был в Оп­ти­ну Пу­стынь, ку­да его при­зы­ва­ли епи­скоп Фила­рет Ка­луж­ский и преп. Мо­и­сей – на­сто­я­тель оби­те­ли. Сна­ча­ла его удер­жи­ва­ли в Алек­сан­дро-Свир­ском мо­на­сты­ре, по­том он про­был неко­то­рое вре­мя в Пло­щан­ской Пу­сты­ни, где на­хо­дил­ся преп. Ма­ка­рий – его бу­ду­щий по­мощ­ник во вре­мя стар­че­ство­ва­ния в Оп­тин­ском ски­ту и впо­след­ствии его пре­ем­ник в стар­че­стве.

На­ко­нец, в Оп­ти­ну Пу­стынь (1829 г.) при­был ос­но­ва­тель зна­ме­ни­то­го ее стар­че­ства – той ду­хов­ной шко­лы, от­ку­да вы­шла вся пле­я­да по­сле­ду­ю­щих стар­цев. За­слу­га преп. Лео­ни­да не огра­ни­чи­ва­ет­ся толь­ко ос­но­ва­ни­ем стар­че­ства, им был дан тот им­пульс, ко­то­рый вдох­нов­лял по­сле­ду­ю­щие по­ко­ле­ния стар­цев в те­че­ние це­лых ста лет – до са­мо­го кон­ца жиз­ни и про­цве­та­ния зна­ме­ни­той Оп­ти­ной Пу­сты­ни. Ве­ли­кие стар­цы преп. Ма­ка­рий и преп. Ам­вро­сий, бы­ли его уче­ни­ка­ми.

Ста­рец Лео­нид при­был в Оп­ти­ну Пу­стынь уже на склоне лет. Он был боль­шо­го ро­ста, ве­ли­че­ствен­ный, в мо­ло­до­сти об­ла­дав­ший бас­но­слов­ной си­лой, со­хра­нив­ший до ста­ро­сти, несмот­ря на пол­но­ту, гра­цию и плав­ность в дви­же­ни­ях. Его ис­клю­чи­тель­ный ум, со­еди­нен­ный с про­зор­ли­во­стью, да­вал ему воз­мож­ность ви­деть лю­дей на­сквозь. Ду­ша стар­ца бы­ла пре­ис­пол­не­на ве­ли­кой люб­ви и жа­ло­сти к че­ло­ве­че­ству, но дей­ствия его ино­гда бы­ли рез­ки и стре­ми­тель­ны. О преп. Лео­ни­де нель­зя су­дить как об обыч­ном че­ло­ве­ке, по­то­му что он до­стиг той ду­хов­ной вы­со­ты, ко­гда по­движ­ник дей­ству­ет, по­ви­ну­ясь го­ло­су Бо­жию. Вме­сто дол­гих уго­во­ров он ино­гда сра­зу вы­би­вал у че­ло­ве­ка поч­ву из-под ног и да­вал ему осо­знать и по­чув­ство­вать свою несо­сто­я­тель­ность и неправо­ту, и та­ким об­ра­зом сво­им ду­хов­ным скаль­пе­лем вскры­вал гной­ник, об­ра­зо­вав­ший­ся в огру­бев­шем серд­це че­ло­ве­ка. В ре­зуль­та­те ли­лись сле­зы по­ка­я­ния. Ста­рец знал, ка­ким спо­со­бом до­стиг­нуть сво­ей це­ли.

Жил неда­ле­ко от Оп­ти­ной один ба­рин, ко­то­рый хва­стал­ся, что как взглянет на стар­ца Лео­ни­да, так его на­сквозь и уви­дит. Был этот ба­рин вы­со­кий, туч­ный. При­ез­жа­ет он раз к стар­цу, ко­гда у него бы­ло мно­го на­ро­да. А у пре­по­доб­но­го был обы­чай, ко­гда он хо­тел про­из­ве­сти на ко­го осо­бое впе­чат­ле­ние, то за­го­ро­дит гла­за ле­вой ру­кой, точ­но от солн­ца, при­ста­вив ее ко­зырь­ком ко лбу. Так по­сту­пил он при вхо­де это­го ба­ри­на и ска­зал: «Эка осто­ло­пи­на идет! При­шел, чтобы на­сквозь уви­деть греш­но­го Лео­ни­да, а сам, шель­ма, сем­на­дцать лет не был у ис­по­ве­ди и Св. При­ча­ще­ния». Ба­рин за­тряс­ся, как лист, и по­сле ка­ял­ся и пла­кал, что – греш­ник неве­ру­ю­щий и, дей­стви­тель­но, сем­на­дцать лет не ис­по­ве­ды­вал­ся и не при­ча­щал­ся Св. Хри­сто­вых Та­ин.

Дру­гой слу­чай. При­е­хал в Оп­ти­ну по­ме­щик П. и, уви­дев стар­ца, по­ду­мал про се­бя: «Что же это го­во­рят, что он необык­но­вен­ный че­ло­век! Та­кой же, как и про­чие, необык­но­вен­но­го ни­че­го не вид­но». Вдруг ста­рец го­во­рит ему: «Те­бе все до­ма стро­ить. Здесь вот столь­ко-то окон, тут столь­ко-то, крыль­цо та­кое-то!» Нуж­но за­ме­тить,что П. по пу­ти в Оп­ти­ну уви­дел та­кую кра­си­вую мест­ность, что взду­мал вы­стро­ить там дом и со­став­лял в уме план, ка­кой он дол­жен быть и сколь­ко в нем окон, в чем и об­ли­чил его ста­рец. Ко­гда же П. стал ис­по­ве­ды­вать­ся, пре­по­доб­ный на­пом­нил ему за­бы­тый им грех, ко­то­рый он да­же за грех не счи­тал.

Еще од­на­жды был слу­чай, ко­гда один при­ез­жий гос­по­дин объ­явил стар­цу, что при­е­хал на него «по­смот­реть». Ста­рец встал с ме­ста и стал по­во­ра­чи­вать­ся пе­ред ним: «Вот, из­во­ли­те по­смот­реть ме­ня». Гос­по­дин по­жа­ло­вал­ся на него на­сто­я­те­лю, ко­то­рый ему воз­ра­зил, что ста­рец свя­той, и по его сло­вам был ему и от­вет. При­ез­жий по­сле это­го немед­лен­но вер­нул­ся к пре­по­доб­но­му, кла­нял­ся ему зем­но и го­во­рил: «Про­сти­те, ба­тюш­ка, я не су­мел вам объ­яс­нить о се­бе». Ста­рец вы­слал из ке­льи при­сут­ству­ю­щих и бе­се­до­вал с при­ез­жим два ча­са. По­сле это­го тот про­жил в Оп­ти­ной ме­сяц, ча­сто хо­дил к стар­цу, по­том пи­сал ему пись­ма, объ­яс­няя, что он был в от­ча­ян­ном по­ло­же­нии и что ста­рец ожи­вил и вос­кре­сил его.

Слав­ный и зна­ме­ни­тый ге­рой Оте­че­ствен­ной вой­ны, на­хо­дясь по пу­ти со сво­ей ча­стью по­бли­зо­сти от Оп­ти­ной Пу­сты­ни, за­гля­нул в скит к стар­цу Лео­ни­ду. Ста­рец спро­сил у него его фа­ми­лию.

– Куль­нев, – от­ве­чал ге­не­рал, – я остал­ся по­сле от­ца ма­ло­лет­ним, по­сту­пил в учеб­ное за­ве­де­ние, окон­чил курс на­ук и с то­го вре­ме­ни на­хо­жусь на служ­бе.

– А где же ва­ша ма­туш­ка?

– Пра­во, не знаю, в жи­вых ли она, или нет. Для ме­ня, впро­чем, это все рав­но.

– Как так? Хо­рош же вы сы­нок.

– А что же? Она мне ни­че­го не оста­ви­ла, все име­ние раз­да­ла, по­то­му я и по­те­рял ее из ви­ду.

– Ах, ге­не­рал, ге­не­рал! Что ме­лешь? Мать те­бе ни­че­го не оста­ви­ла, а все про­жи­ла. И как это ты го­во­ришь, что все она раз­да­ла? А вот об этом-то ты и не по­ду­ма­ешь, что она ед­ва мог­ла пе­ре­не­сти удар ли­ше­ния тво­е­го ро­ди­те­ля, а сво­е­го су­пру­га: и с это­го вре­ме­ни и до на­сто­я­ще­го сто­ит пе­ред Бо­гом, как неуга­си­мая све­ча, и как чи­стая жерт­ва по­свя­ти­ла свою жизнь на вся­кое зло­стра­да­ние и ни­ще­ту за бла­го сво­е­го един­ствен­но­го сы­на Ни­ко­луш­ки. Вот уже око­ло трид­ца­ти лет она про­хо­дит та­кой са­мо­от­вер­жен­ный по­двиг. Неуже­ли же эти ее мо­лит­вы для сво­е­го Ни­ко­луш­ки не на­след­ство? У мно­гих ге­не­ра­лов при всех изыс­кан­ных сред­ствах де­ти не луч­ше про­хво­стов, а Ни­ко­луш­ка и без средств, да вот ге­не­рал!

Глу­бо­ко по­тряс­ли Куль­не­ва эти про­стые, но и прав­ди­вые стар­че­ские сло­ва. Об­ра­тив­шись к св.ико­нам, он за­ры­дал. За­тем ге­не­рал при без­чис­лен­ных бла­го­дар­но­стях спро­сил адрес сво­ей ма­те­ри. А при­быв к ней, он на ко­ле­нях под­полз к ее кро­ва­ти и це­ло­вал у нее ру­ки и но­ги… Ста­руш­ка чуть не умер­ла от ра­до­сти…

Очень ха­рак­те­рен рас­сказ од­но­го афон­ско­го мо­на­ха, о. Пар­фе­ния, по­се­тив­ше­го стар­ца Лео­ни­да. Мо­нах был одет в мир­скую одеж­ду, од­на­ко ста­рец, на­зы­вая его афон­ским мо­на­хом, за­пре­тил ему ста­но­вить­ся пе­ред со­бой на ко­ле­ни, как это де­ла­ли ми­ряне. Сре­ди при­сут­ству­ю­щих был че­ло­век, ко­то­рый, по его сло­вам, при­шел «по­лу­чить ду­ше­по­лез­ное на­став­ле­ние», но, во­про­шен­ный стар­цем, со­знал­ся, что не ис­пол­нил преж­нее стар­че­ское при­ка­за­ние. Он не бро­сил ку­ре­ние, как при­ка­зал ему о. Лео­нид. Пре­по­доб­ный гроз­но ве­лел вы­тол­кать это­го че­ло­ве­ка вон из ке­льи. По­том при­шли три жен­щи­ны в сле­зах, ко­то­рые при­ве­ли од­ну ли­шив­шу­ю­ся ума и рас­суд­ка. Они про­си­ли о боль­ной по­мо­лить­ся. Ста­рец на­дел на се­бя епи­тра­хиль, воз­ло­жил ко­нец епи­тра­хи­ли и свои ру­ки на гла­ву бо­ля­щей и, про­чи­тав мо­лит­ву, три­жды пе­ре­кре­стил ее гла­ву и при­ка­зал от­ве­сти в го­сти­ни­цу. Сие де­лал он си­дя, по­то­му что уже не мог встать, был бо­лен и до­жи­вал по­след­ние свои дни. Ко­гда о. Пар­фе­ний по­се­тил стар­ца на дру­гой день, вче­раш­няя боль­ная при­шла со­вер­шен­но здо­ро­вой, а вы­гнан­ный гос­по­дин при­шел про­сить про­ще­ния. Ста­рец его про­стил, и по­вто­рил свое при­ка­за­ние. Афон­ский мо­нах ужас­нул­ся, что ста­рец, не бо­ясь вре­да для се­бя, тво­рит ис­це­ле­ния. Пре­по­доб­ный от­ве­тил: «Я сие со­тво­рил не сво­ей вла­стью, но это сде­ла­лось по ве­ре при­хо­дя­щих, и дей­ство­ва­ла бла­го­дать Свя­то­го Ду­ха, дан­ная мне при ру­ко­по­ло­же­нии, а сам я че­ло­век греш­ный».

Чу­де­са, со­вер­ша­е­мые стар­цем, бы­ли без­чис­лен­ны: тол­пы обез­до­лен­ных сте­ка­лись к нему, окру­жа­ли его. «Слу­чи­лось мне од­на­жды, – пи­сал иеро­мо­нах Лео­нид (Ка­ве­лин, бу­ду­щий на­мест­ник Тро­и­це-Сер­ги­е­вой Лав­ры), – про­ез­жать из Ко­зель­ска в Смо­лен­скую гу­бер­нию. По до­ро­ге в уеди­нен­ных де­ре­вуш­ках по­се­ляне, узнав, что я еду из Ко­зель­ска, на­пе­ре­рыв спе­ши­ли узнать что-ни­будь о стар­це Лео­ни­де. На во­прос, от­ку­да вы его зна­е­те, они от­ве­ча­ли: «По­ми­луй, кор­ми­лец, как нам не знать о. Лео­ни­да? Да он для нас, бед­ных, нера­зум­ных, боль­ше от­ца род­но­го. Мы без него, по­чи­тай, си­ро­ты круг­лые».

Ина­че от­но­си­лись к стар­цу неко­то­рые ду­хов­ные ли­ца, в том чис­ле ка­луж­ский епар­хи­аль­ный ар­хи­ерей прео­св. Ни­ко­лай, ко­то­рый тво­рил мно­го непри­ят­но­стей Оп­ти­ной Пу­сты­ни. Этот епи­скоп имел твер­дое на­ме­ре­ние со­слать стар­ца Лео­ни­да в Со­ло­вец­кий мо­на­стырь для за­клю­че­ния. Преды­ду­щий же епи­скоп Ка­луж­ский Ни­ка­нор, бу­ду­щий мит­ро­по­лит С.-Пе­тер­бург­ский, ува­жал стар­ца. В быт­ность пре­по­доб­но­го в Ка­лу­ге встреч­ные ли­ца, узнав его, ста­но­ви­лись на ко­ле­ни и кла­ня­лись ему в но­ги. Уви­дев это, на­чаль­ник по­ли­ции ре­шил, что де­ло нечи­сто и сде­лал со­от­вет­ствен­ное до­не­се­ние епи­ско­пу Ни­ка­но­ру. Вла­ды­ка вы­звал к се­бе стар­ца и на во­прос, как он ве­ру­ет, ста­рец спел ему Сим­вол ве­ры по-ки­ев­ски, т.е. на­чи­ная с низ­кой но­ты и по­вы­шая тон до са­мой вы­со­кой. По по­сло­ви­це «ры­бак ры­ба­ка ви­дит из­да­ле­ка», доб­рый вла­ды­ка по­нял, ко­го он ви­дит пе­ред со­бой и по­че­му стар­цу кла­ня­ют­ся в зем­лю. Он за­дер­жал стар­ца у се­бя в те­че­ние несколь­ких дней, уха­жи­вал за ним, уго­щал его, так что ста­рец два дня не ел, вер­нув­шись до­мой. К со­жа­ле­нию, этот доб­рый ар­хи­пас­тырь пра­вил в Ка­лу­ге недол­го, то­гда как епи­скоп Ни­ко­лай пра­вил дол­го и да­же пе­ре­жил стар­ца.

Стар­че­ство­ва­ние преп. Лео­ни­да про­дол­жа­лось в Оп­ти­ной Пу­сты­ни с 1829 и до го­да его кон­чи­ны, по­сле­до­вав­шей в 1841 г., т.е. две­на­дцать лет. Этот про­ме­жу­ток вре­ме­ни ста­рец пе­ре­жи­вал как по­чти непре­рыв­ное го­не­ние. Ко­гда он при­был в Оп­ти­ну Пу­стынь, игу­мен Мо­и­сей пе­ре­дал ему ду­хов­ное ру­ко­вод­ство бра­ти­ей, а сам за­нял­ся ис­клю­чи­тель­но хо­зяй­ствен­ной ча­стью и ни­че­го не пред­при­ни­мал без стар­че­ско­го бла­го­сло­ве­ния. Так же от­но­сил­ся к стар­цу Лео­ни­ду и брат игу­ме­на, ски­то­на­чаль­ник Ан­то­ний.

Про­тив стар­ца вос­стал некто о. Вас­си­ан, ко­то­рый се­бя счи­тал ста­ро­жи­лом в мо­на­сты­ре и не при­зна­вал стар­че­ско­го ру­ко­вод­ства. Этот о. Вас­си­ан при­зна­вал толь­ко внеш­ние по­дви­ги умерщ­вле­ния пло­ти. По­доб­ный ему инок опи­сан До­сто­ев­ским в ро­мане «Бра­тья Ка­ра­ма­зо­вы» под име­нем Фе­ра­пон­та. Вас­си­ан стал пи­сать до­но­сы на стар­ца.

Од­на­ко в те­че­ние пер­вых ше­сти лет го­не­ния еще не при­ни­ма­ли кру­то­го ха­рак­те­ра. Но с те­че­ни­ем вре­ме­ни де­ло ста­ло при­ни­мать бо­лее угро­жа­ю­щий обо­рот. Так, еще к на­чаль­но­му пе­ри­о­ду от­но­сит­ся за­пись некой Па­ши Тру­но­вой, сест­ры Пав­ла Тру­но­ва, стар­це­ва уче­ни­ка. Она рас­ска­зы­ва­ет, что од­на­жды в быт­ность ее в Оп­ти­ной Пу­сты­ни, ста­рец Лео­нид за­пре­тил ей прий­ти к нему на­зав­тра, так как «бу­дет суд». «Ко­го же бу­дут су­дить?», – спро­си­ла Па­ша. «Да ме­ня же», – от­ве­тил ста­рец. На дру­гой день сле­до­ва­те­ли до­пра­ши­ва­ли весь мо­на­стырь, но все по­ка­за­ния бла­го­при­ят­ство­ва­ли пре­по­доб­но­му. Это бы­ло на­ча­ло. С 1835 г., и осо­бен­но в 1836 г., го­не­ния уси­ли­лись. Кро­ме всех лож­ных до­не­се­ний, ка­луж­ский прео­свя­щен­ный по­лу­чил еще через мос­ков­скую тай­ную по­ли­цию ано­ним­ный до­нос с об­ви­не­ни­я­ми по адре­су стар­ца и на­сто­я­те­ля. Го­во­ри­лось, что по­след­ний неспра­вед­ли­во ока­зы­ва­ет скит­ским стар­цам пред­по­чте­ние пе­ред жи­ву­щи­ми в мо­на­сты­ре и что скит при­чи­ня­ет мо­на­сты­рю боль­шой урон, и ес­ли он не уни­что­жит­ся, то древ­няя оби­тель ра­зо­рит­ся и т.д. След­стви­ем это­го до­но­са бы­ло то, что на­сто­я­тель был вы­зван для объ­яс­не­ний, а стар­цу Лео­ни­ду бы­ло за­пре­ще­но но­сить схи­му, т.к. он был по­стри­жен ке­лей­но, и стро­жай­ше за­пре­ще­но при­ни­мать по­се­ти­те­лей.

Стар­ца пе­ре­ве­ли из ски­та в мо­на­стырь и там пе­ре­се­ля­ли из ке­льи в ке­лью. Пре­по­доб­ный от­но­сил­ся к этим невзго­дам с пол­ным бла­го­ду­ши­ем; с пе­ни­ем «До­стой­но есть…» он са­мо­лич­но пе­ре­но­сил на но­вое ме­сто ико­ну «Вла­ди­мир­ской» Бо­жи­ей Ма­те­ри – бла­го­сло­ве­ние преп. Па­и­сия Ве­лич­ков­ско­го стар­цу Фе­о­до­ру. «Од­на­жды игу­мен Мо­и­сей, – го­во­рит жиз­не­опи­са­тель преп. Лео­ни­да, – про­хо­дя по мо­на­сты­рю, уви­дел огром­ную тол­пу на­ро­да пе­ред ке­льей стар­ца, меж­ду тем как по­сле­до­ва­ло из Ка­лу­ги по­ве­ле­ние ар­хи­ерея ни­ко­го не пус­кать к нему. Отец игу­мен во­шел к стар­цу в ке­лью и ска­зал: «Отец Лео­нид! Как же вы при­ни­ма­е­те на­род? Ведь вла­ды­ка за­пре­тил при­ни­мать». Вме­сто от­ве­та ста­рец от­пу­стил тех, с кем за­ни­мал­ся, и ве­лел ке­лей­ни­кам вне­сти к се­бе ка­ле­ку, ко­то­рый в это вре­мя ле­жал у две­рей ке­льи. Его при­нес­ли и по­ло­жи­ли пе­ред ним. Отец игу­мен в недо­уме­нии смот­рел на него. «Вот, – на­чал ста­рец свою речь, – по­смот­ри­те на это­го че­ло­ве­ка. Ви­ди­те, как у него все чле­ны те­лес­ные по­ра­же­ны. Гос­подь на­ка­зал его за нерас­ка­ян­ные гре­хи. Он сде­лал то-то и то-то, и за все это он те­перь стра­да­ет – он жи­вой в аду. Но ему мож­но по­мочь. Гос­подь при­вел его ко мне для ис­крен­не­го рас­ка­я­ния, чтобы я его об­ли­чил и на­ста­вил. Мо­гу ли я его не при­ни­мать? Что вы на это ска­же­те?». Слу­шая пре­по­доб­но­го и смот­ря на ле­жа­ще­го пе­ред ним стра­даль­ца, о. игу­мен со­дрог­нул­ся. «Но прео­свя­щен­ный, – про­мол­вил он, – гро­зит по­слать вас под на­ча­ло». «Ну так что же, – от­ве­тил ста­рец, – хоть в Си­бирь ме­ня по­шли­те, хоть ко­стер раз­ве­ди­те, хоть на огонь ме­ня по­ставь­те, я бу­ду все тот же Лео­нид! Я к се­бе ни­ко­го не зо­ву: кто ко мне при­хо­дит, тех гнать от се­бя не мо­гу. Осо­бен­но в про­сто­на­ро­дье мно­гие по­ги­ба­ют от нера­зу­мия и нуж­да­ют­ся в ду­хов­ной по­мо­щи. Как мо­гу пре­зреть их во­пи­ю­щие ду­хов­ные нуж­ды?».

Отец игу­мен Мо­и­сей ни­че­го на это не мог воз­ра­зить и мол­ча уда­лил­ся, предо­став­ляя стар­цу жить и дей­ство­вать, как ука­жет ему Сам Бог.

Стар­цу при­шлось бы ту­го ес­ли бы не за­ступ­ни­че­ство обо­их мит­ро­по­ли­тов Фила­ре­тов. Мит­ро­по­лит Ки­ев­ский за­щи­тил стар­ца, на­хо­дясь на чре­де в Си­но­де, а так­же по­се­тив Оп­ти­ну Пу­стынь, где ока­зы­вал пре­по­доб­но­му в при­сут­ствии епар­хи­аль­но­го ар­хи­ерея осо­бые зна­ки ува­же­ния. К мит­ро­по­ли­ту Фила­ре­ту Мос­ков­ско­му при­бег пись­мен­но ста­рец о. Ма­ка­рий через епи­ско­па Иг­на­тия Брян­ча­ни­но­ва, ко­то­рый в юно­сти был уче­ни­ком преп. Лео­ни­да. Мит­ро­по­лит Фила­рет на­пи­сал ка­луж­ско­му епи­ско­пу: «Ересь пред­по­ла­гать в о. Лео­ни­де нет при­чи­ны».

Неза­дол­го до смер­ти стар­ца опять воз­ник­ли го­не­ния на него и на мо­на­ше­ству­ю­щих жен­ских оби­те­лей, ду­хов­ных до­че­рей оп­тин­ских стар­цев. Мо­на­хи­ни бы­ли из­гна­ны.

Это го­не­ние бы­ло ос­но­ва­но на неве­ро­ят­ном неве­же­стве. Стар­ца на­зы­ва­ли ма­со­ном, а свя­то­оте­че­ские кни­ги, та­кие как тво­ре­ния Ав­вы До­ро­фея, дан­ные им мо­на­ше­ству­ю­щим, – «чер­но­кни­жи­ем». Од­на­ко пе­ред са­мой кон­чи­ной его мо­на­хи­ни бы­ли оправ­да­ны, так что ста­рец вздох­нул сво­бод­но. Впо­след­ствии луч­шие уче­ни­цы преп. Лео­ни­да за­ня­ли на­чаль­ствен­ные долж­но­сти в мо­на­сты­рях.

С пер­вых чи­сел сен­тяб­ря 1841 го­да ста­рец стал осла­бе­вать и про­бо­лел пять недель.

Ис­це­ле­ния боль­ных и бес­но­ва­тых

При­ни­мая оте­че­ское уча­стие во всех нуж­дах об­ра­щав­ших­ся к нему, преп. Лео­нид, кро­ме ду­шев­но­го на­зи­да­ния, не от­ка­зы­вал­ся по­да­вать им по­мощь и в те­лес­ных бо­лез­нях, ука­зы­вая неко­то­рым на ис­пы­тан­ные на­род­ные сред­ства. Пре­иму­ще­ствен­но, он упо­треб­лял для ле­че­ния так на­зы­ва­е­мую горь­кую во­ду, ко­то­рой у него вы­хо­ди­ло в день ино­гда до по­лу­то­ра уша­та. Горь­кую во­ду не пе­ре­ста­ва­ли в оби­те­ли при­го­тов­лять и раз­да­вать боль­ным и по­сле кон­чи­ны стар­ца, но по­сле него эта во­да по­те­ря­ла ту мно­го­це­леб­ную си­лу, чтобы по­мо­гать от вся­ких бо­лез­ней, хо­тя от неко­то­рых бо­лез­ней по­мо­га­ет.

Неко­то­рых из при­хо­див­ших к нему боль­ных ста­рец от­сы­лал к мо­щам Свя­ти­те­ля Мит­ро­фа­на Во­ро­неж­ско­го, и бы­ва­ли при­ме­ры, что бо­ля­щие, про­шед­ши сот­ни верст, ис­це­ля­лись на пу­ти и, по­доб­но са­ма­ря­ни­ну, воз­вра­ща­лись бла­го­да­рить це­ли­те­ля.

Мно­гим стра­дав­шим от неду­гов те­лес­ных, ча­сто со­еди­нен­ных с ду­шев­ны­ми неду­га­ми и по­то­му не все­гда по­нят­ных для лю­дей обык­но­вен­ных, о. Лео­нид по­да­вал бла­го­дат­ную по­мощь, по­ма­зы­вая их еле­ем от неуга­си­мой лам­па­ды, теп­лив­шей­ся в его ке­лье пред «Вла­ди­мир­ской» ико­ной Бо­жи­ей Ма­те­ри, ко­то­рая, как мы уже ска­за­ли, бы­ла бла­го­сло­ве­ни­ем стар­ца схи­мо­на­ха Фе­о­до­ра, уче­ни­ка ве­ли­ко­го стар­ца Па­и­сия (ныне эта ико­на хра­нит­ся в жен­ском мо­на­сты­ре «Но­во-Ди­ве­е­во» в США). Упо­треб­ляя это сред­ство, ста­рец, ви­ди­мо, воз­ла­гал всю свою на­деж­ду на ми­лость и по­мощь Бо­жию, на за­ступ­ле­ние Ца­ри­цы Небес­ной и на мо­лит­вы ду­хов­но­го сво­е­го от­ца. По ве­ре стар­ца и при­хо­див­ших к нему, по­ма­за­ние это ока­зы­ва­ло ве­ли­кую бла­го­дат­ную си­лу: через него мно­гие по­лу­ча­ли ис­це­ле­ние в те­лес­ных неду­гах, уте­ше­ние в скор­бях и об­лег­че­ние в ду­шев­ных бра­нях. Но так как ста­рец по­ма­зы­вал у страж­ду­щих жен­щин кре­сто­об­раз­но не толь­ко че­ло, уста и ла­ни­ты, но ино­гда, так­же кре­сто­об­раз­но, гор­тань и пер­си, то за сие он тер­пел боль­шое на­ре­ка­ние от со­блаз­няв­ших­ся. Неко­то­рые и из его уче­ни­ков про­си­ли его оста­вить та­кой спо­соб це­ле­ния, но убе­дить его ни­как не мог­ли. Ко­неч­но, си­лу и зна­че­ние та­ко­го по­ма­за­ния знал луч­ше их преп. Лео­нид, ко­гда упо­треб­лял оное до са­мой пред­смерт­ной сво­ей бо­лез­ни, и все­гда бла­го­твор­но.

При­во­ди­ли к преп. Лео­ни­ду и мно­гих бес­но­ва­тых. Бы­ло так­же не ма­ло и та­ких, ко­то­рые преж­де и са­ми не зна­ли, что они одер­жи­мы бе­сом, и толь­ко в при­сут­ствии стар­ца, по об­ли­че­нии им та­ив­шей­ся в них пре­ле­сти, на­чи­на­ли бес­но­вать­ся. Так неред­ко бы­ва­ло с те­ми из мир­ских нера­зум­ных по­движ­ни­ков, ко­то­рые все спа­се­ние ду­ши сво­ей по­став­ля­ли в том, что об­ла­га­лись тя­же­лы­ми же­лез­ны­ми ве­ри­га­ми, ни­сколь­ко не по­мыш­ляя об очи­ще­нии серд­ца от стра­стей. Преп. Лео­нид при­ка­зы­вал с та­ких лю­дей сни­мать вери­ги и, ко­гда во­ля его ис­пол­ня­лась, у неко­то­рых из них ста­но­ви­лось яв­ным бес­но­ва­ние. На всех та­ких стра­даль­цев ста­рец воз­ла­гал епи­тра­хиль и чи­тал над ни­ми крат­кую за­кли­на­тель­ную мо­лит­ву из Треб­ни­ка, а сверх то­го, по­ма­зы­вал их еле­ем или да­вал им оный пить, и бы­ло очень мно­го по­ра­зи­тель­ных слу­ча­ев чу­дес­ных ис­це­ле­ний. Неко­то­рые го­во­ри­ли то­гда, а мо­жет быть ска­жут и те­перь: «Да это не труд­но: и вся­кий мо­жет по­ма­зать еле­ем и про­честь за­кли­на­ние». В от­вет на та­кое воз­ра­же­ние мож­но на­пом­нить при­мер сы­но­вей иудея Ске­вы, ко­то­рые на­ча­ли бы­ло по при­ме­ру св. апо­сто­ла Пав­ла из­го­нять ду­хов име­нем Иису­са Хри­ста: «Иису­са знаю, – от­ве­чал бес, – и Па­вел мне из­ве­стен, а вы кто?» (Деян.19:15).

При­ве­де­на бы­ла к о. Лео­ни­ду ше­стью че­ло­ве­ка­ми од­на бес­но­ва­тая. Как толь­ко она уви­де­ла стар­ца, упа­ла пред ним и силь­но за­кри­ча­ла: «Вот, этот-то се­дой ме­ня вы­го­нит; был я в Ки­е­ве, в Москве, в Во­ро­не­же – ни­кто ме­ня не гнал, а те­перь-то я вый­ду». Ста­рец чи­тал над нею мо­лит­ву и ма­зал ее свя­тым мас­лом из лам­па­ды Бо­жи­ей Ма­те­ри. Вна­ча­ле же, ко­гда ее ве­ли к стар­цу, она страш­но упи­ра­лась, и на­сту­пи­ла ему на но­гу, так что до си­не­ты от­топ­та­ла ему боль­ной па­лец но­ги, ко­то­рый по­сле дол­го бо­лел. По­сле мо­литв стар­ца бес­но­ва­тая вста­ла ти­хо и по­шла. По­том еже­год­но при­хо­ди­ла она в Оп­ти­ну уже здо­ро­вая; и по­сле смер­ти о. Лео­ни­да с ве­рой бра­ла с мо­ги­лы его зем­лю для дру­гих, от ко­то­рой они то­же по­лу­ча­ли поль­зу.

«Вско­ре по по­ступ­ле­нии мо­ем в Оп­ти­ну Пу­стынь (око­ло 1832 го­да), – рас­ска­зы­вал о. игу­мен П., – ко­гда ке­лей­ни­ка­ми у о. Лео­ни­да бы­ли о. Ге­рон­тий, о. Ма­ка­рий Гру­зи­нов и Па­вел Там­бов­цев, при­ве­ли к стар­цу бес­но­ва­тую кре­стьян­ку, ко­то­рая во вре­мя бес­но­ва­ния го­во­ри­ла на ино­стран­ных язы­ках, че­му сви­де­те­лем был Па­вел Там­бов­цев, несколь­ко знав­ший ино­стран­ные язы­ки. О. Лео­нид чи­тал над нею ра­за три мо­лит­ву, ма­зал ее еле­ем от неуга­си­мой лам­па­ды пред ико­ной Бо­жи­ей Ма­те­ри и да­вал ей пить это мас­ло. В тре­тий раз ее при­ве­ли со­всем в дру­гом ви­де, и ко­гда Там­бов­цев по­про­сил ее по­го­во­рить, как го­во­ри­ла она в преж­ние ра­зы, на ино­стран­ных язы­ках, она ска­за­ла: «И-и-и, ба­тюш­ка! Где мне го­во­рить на ино­стран­ных язы­ках? Я и по-рус­ски-то ед­ва го­во­рю, и на­си­лу хо­жу. Сла­ва Бо­гу, что преж­няя бо­лезнь про­шла».

Рас­ска­зы­вал ко­зель­ский жи­тель С. И., ко­то­рый был од­ним из пре­дан­ных уче­ни­ков преп. Лео­ни­да. «В трид­ца­тых го­дах я, как и те­перь, за­ни­мал­ся при­го­тов­ле­ни­ем гор­шеч­ной по­су­ды. Жи­ли мы с ма­туш­кой в сво­ем до­ми­ке. Ло­ша­ди у нас не бы­ло, а бы­ла по­ря­доч­ная по­воз­ка. На­кла­ду, бы­ва­ло, горш­ков в эту по­воз­ку, по­про­шу у ко­го-ни­будь ло­шад­ку и све­зу горш­ки-то на ба­зар. Так, бы­ва­ло, и жил. В это вре­мя сто­ял у нас в до­ме сол­дат по­ляк, но по­том ото­шел от нас и сбил­ся с тол­ку. Раз, улу­чив­ши удоб­ное вре­мя, он за­лез к нам на двор и ста­щил ко­ле­са с на­шей по­воз­ки. Объ­яс­нил я ба­тюш­ке о. Лео­ни­ду свое го­ре, и ска­зал, что знаю во­ра, и мо­гу отыс­кать ко­ле­са. «Оставь, Се­ме­нуш­ка, не го­нись за сво­и­ми ко­ле­са­ми, – от­ве­чал ба­тюш­ка. Это Бог те­бя на­ка­зал: ты и по­не­си Бо­жие на­ка­за­ние, и то­гда ма­лою скор­бию из­ба­вишь­ся от боль­ших. А ес­ли не за­хо­чешь по­тер­петь это­го ма­ло­го ис­ку­ше­ния, то боль­ше бу­дешь на­ка­зан». Я по­сле­до­вал со­ве­ту стар­ца, и как он ска­зал, так все и сбы­лось. В ско­ром вре­ме­ни тот же по­ляк опять за­лез к нам на двор, вы­та­щил из ам­ба­ра ме­шок с му­кой, взва­лил на пле­чо, и хо­тел прой­ти с ним через ого­род, а с ого­ро­да идет к нему на­встре­чу ма­туш­ка. «Ку­да ты, – го­во­рит, – это несешь?». Тот бро­сил ме­шок с му­кой и убе­жал. Вско­ре за этим был и дру­гой слу­чай. У нас бы­ла ко­ро­ва; мы ре­ши­лись про­дать ее. На­шли куп­ца, стор­го­ва­лись и взя­ли за­да­ток. Но по­ку­па­тель по­че­му-то несколь­ко дней не брал от нас ко­ро­вы. На­ко­нец, взял ее к се­бе. А в сле­ду­ю­щую за­тем ночь влез к нам вор и раз­ло­мал за­ку­ту, где сто­я­ла на­ша ко­ро­ва – без со­мне­ния, чтобы украсть ее, но ее уже там не бы­ло. Так опять Гос­подь по мо­лит­вам стар­ца из­ба­вил нас от на­па­сти. По­сле се­го через мно­го лет был со мной и тре­тий по­доб­ный слу­чай. Окан­чи­ва­лась Страст­ная сед­ми­ца и на­сту­пал празд­ник Пас­хи. Мне по­че­му-то при­шло на мысль пе­ре­не­сти все свои нуж­ные ве­щи из сво­е­го до­ми­ка к сест­ре со­сед­ке. Так я и сде­лал. А как на­сту­пил пер­вый день празд­ни­ка, я за­пер со всех сто­рон свой дом, и по­шел к утре­ни. Все­гда, бы­ва­ло, эту утре­ню я про­во­дил ра­дост­но, а те­перь, сам не знаю от­че­го, в ду­ше бы­ло что-то непри­ят­но. При­хо­жу от утре­ни, смот­рю – ок­на по­вы­став­ле­ны и дверь от­пер­та. Ну, ду­маю се­бе, долж­но быть был недоб­рый че­ло­век. И, дей­стви­тель­но, был, но так как все нуж­ные ве­щи бы­ли пе­ре­не­се­ны к сест­ре, то он и ушел по­чти ни с чем. Так три ра­за ис­пол­ня­лось на мне пред­ска­за­ние ба­тюш­ки о. Лео­ни­да, что ес­ли по­не­су ма­лое на­ка­за­ние Бо­жие, то боль­ше уже Бог не станет на­ка­зы­вать ме­ня».

«С дет­ства у ме­ня бы­ло боль­шое же­ла­ние жить в мо­на­сты­ре, – рас­ска­зы­ва­ла мо­на­хи­ня О., – и в 1837 го­ду, ко­гда мне бы­ло две­на­дцать лет, про­си­ла я мать свою оста­вить ме­ня в де­ви­чьем мо­на­сты­ре в Ки­е­ве, где мы бы­ли про­ез­дом. Она на это не со­гла­си­лась, а обе­ща­ла по­ме­стить ме­ня в Бо­ри­сов­скую Пу­стынь, ко­гда мне бу­дет пят­на­дцать лет. Но вско­ре по­сле это­го она скон­ча­лась. Отец же мой ни­как не хо­тел ме­ня от­пу­стить в мо­на­стырь рань­ше 35-лет­не­го воз­рас­та.

Мно­го я об этом скор­бе­ла, и в 1840 го­ду, ко­гда мне ми­ну­ло пят­на­дцать лет, я очень опа­са­лась, как бы участь моя не бы­ла ре­ше­на про­тив мо­е­го же­ла­ния, и по­то­му я уже хо­те­ла тай­но уй­ти из ро­ди­тель­ско­го до­ма. Но од­на моя тет­ка, ко­то­рая бы­ла хо­ро­шо рас­по­ло­же­на ко мне, взя­ла ме­ня к се­бе в дом, а по­том уго­во­ри­ли от­ца мо­е­го по­ехать в Оп­ти­ну Пу­стынь к ба­тюш­ке о. Лео­ни­ду и предо­ста­вить ему ре­шить мою участь. Отец мой со­гла­сил­ся. Ко­гда мы яви­лись к о. Лео­ни­ду, он, ни­ко­гда не знав­ши нас, на­звал нас всех по име­ни и ска­зал, что дав­но ожи­да­ет та­ких го­стей. При та­кой неожи­дан­ной встре­че мы все ста­ли в ту­пик, не зная, что от­ве­чать. По­том мы по­оди­ноч­ке вхо­ди­ли в его ке­лью, и тут ба­тюш­ка всем по устро­е­нию го­во­рил на­сто­я­щее, про­шед­шее и бу­ду­щее. Ме­ня впу­сти­ли к нему по­сле всех. В ожи­да­нии той ми­ну­ты, ко­гда мне нуж­но бы­ло к нему ид­ти, я на­хо­ди­лась в боль­шом стра­хе, а вы­шла из его ке­льи по­кой­ной и с боль­шим уте­ше­ни­ем ду­шев­ным. Он ме­ня бла­го­сло­вил пря­мо в Бо­ри­сов­скую Пу­стынь, и за его мо­лит­вы ро­ди­тель мой уже бо­лее не удер­жи­вал ме­ня, но обес­пе­че­ния де­неж­но­го мне ни­ка­ко­го не дал. А ко­гда стар­ца спро­си­ли, как я бу­ду жить, его от­вет был: «Она бу­дет жить луч­ше луч­ших». Сло­ва ба­тюш­ки о. Лео­ни­да во всем сбы­лись. В 1841 го­ду ро­ди­тель мой сам при­вез ме­ня в Бо­ри­сов­скую Пу­стынь, в ко­то­рой и по сие вре­мя жи­ву, и все­гда на опы­те ви­де­ла и ви­жу над со­бой во всем Про­мы­сел Бо­жий за свя­тые мо­лит­вы стар­ца».

«В 1839 го­ду де­ви­ца из дво­рян Щи­г­ров­ско­го уез­да при­е­ха­ла к стар­цу о. Лео­ни­ду за бла­го­сло­ве­ни­ем, чтобы по­сту­пить в мо­на­стырь. Он ска­зал ей: «По­до­жди еще год, и то­гда по­бы­вай у нас». Она по­еха­ла до­мой со скор­бью, что дол­го ожи­дать, и бо­ясь как бы в те­че­ние это­го вре­ме­ни что-ли­бо ей не по пре­пят­ство­ва­ло. Так­же и при­е­хав­ши до­мой, мно­го скор­бе­ла и пла­ка­ла. В этой скор­би она два ра­за ви­де­ла во сне, что ста­рец дал ей ку­сок хле­ба, в пер­вый раз без со­ли, а во вто­рой по­со­лив­ши, и го­во­рит: «Не скор­би! Я ска­зал, что бу­дешь в мо­на­сты­ре, толь­ко преж­де по­бы­вай у ме­ня». Ко­гда ми­нул год, она по­еха­ла в Оп­ти­ну, и как толь­ко уви­де­ла о. Лео­ни­да, и не успе­ла еще ни­че­го пе­ре­дать ему, он ей ска­зал: «Ну, что скор­бе­ла и пла­ка­ла? Ведь я дал те­бе ку­сок хле­ба, и ты съе­ла, те­перь будь по­кой­на». Тут же она по­лу­чи­ла от него бла­го­сло­ве­ние по­сту­пить в мо­на­стырь.

У од­ной Туль­ской куп­чи­хи по кон­чине ее му­жа оста­лась дочь де­ви­ца, ко­то­рую мать хо­те­ла от­дать в за­му­же­ство, и от­пра­ви­лась за бла­го­сло­ве­ни­ем к о. Лео­ни­ду. Он ве­лел при­вез­ти ее к се­бе, ска­зав, что име­ет для нее пре­крас­но­го же­ни­ха. Мать са­ма при­вез­ла дочь к стар­цу, а он бла­го­сло­вил от­вез­ти ее в Белев­ский де­ви­чий мо­на­стырь, в ко­то­ром она ско­ро кон­чи­ла жизнь.

Источник: сайт «Оптина Пустынь»