Канон святому преподобному Иоанну Рыльскому (глас 2)

Припев: Преподо́бне о́тче Иоáнне, моли́ Бо́га о на́с.

Для корректного отображения содержимого страницы необходимо включить JavaScript или воспользоваться браузером с поддержкой JavaScript.

Память: 31 августа (18 августа ст. ст.); 01 ноября (19 октября ст. ст.)

Глас 2.

Пе́снь 1.

Ирмо́с: Во глубине́ постла́ иногда́ фараони́тское всево́инство преоруже́нная си́ла, вопло́щшееся же Сло́во всезло́бный гре́х потреби́ло е́сть, препросла́вленный Госпо́дь, сла́вно бо просла́вися.

Присносу́щным све́том ны́не озаря́яся и со А́нгелы ве́сь све́тел предстоя́ Вседе́телю, се́рдца моего́ омраче́ние прожени́, о́тче, я́ко да све́тло пропове́даю жития́ твоего́ до́блести.

Вкорени́вшееся в души́ твое́й жела́ние неизрече́нныя красоты́ Христо́вы стяжа́в, чу́вственныя две́ри все́м тле́нным и мимотеку́щим затвори́л еси́ и мно́гими по́двиги получи́л еси́ жела́емое.

Вели́кое смотре́ние Бо́жие от утро́бы ма́терни тя́ освяти́ и сосу́д показа́ благоприя́тен Свята́го Ду́ха, те́мже от младе́нства при́сно бы́л еси́ стра́хом Бо́жиим огражда́емь.

Богоро́дичен: Та́инства стра́шнаго яви́лася еси́ Де́лательница, разстоя́щая соедини́вши существа́: Бо́га бо безпло́тнаго, заче́нши, пло́тию сопряже́нна произвела́ еси́ во еди́ном Лице́, во двою́ же естеству́, Чи́стая.

Пе́снь 3.

Ирмо́с: На ка́мени мя́ ве́ры утверди́в, разшири́л еси́ уста́ моя́ на враги́ моя́, возвесели́ бо ся́ ду́х мо́й, внегда́ пе́ти: не́сть свя́т, я́коже Бо́г на́ш, и не́сть пра́веден, па́че Тебе́, Го́споди.

Бо́дренно очи́ма души́ твоея́ ви́дев, я́ко вся́ су́етна су́ть, отве́ргл еси́ мирску́ю красоту́, и ни́щим име́ния твоя́ разда́л еси́, и сокро́вище некра́домое на Небеси́ стяжа́л еси́.

Боже́ственных послу́шав за́поведей, в смире́нии пребыва́л еси́ все́ житие́ твое́ и, я́ко непотре́бен, во оте́чествии твое́м вмене́н бы́л еси́ поноше́нием, и́стинныя сла́вы жела́нием пита́яся.

Отврати́л еси́ плещи́ твоя́ от ми́ра и возве́л еси́ в го́ры о́чи твои́, ча́я по́мощи отту́ду Боже́ственныя; те́мже от горы́ святы́я Своея́ услы́ша тя́ Бо́г и вознесе́ тя́ чудесы́.

Богоро́дичен: Вопие́т Дави́д Богооте́ц к Деви́це: у́хо Твое́ приклони́, Дщи́ Царе́ва, и ви́ждь люде́й Твои́х озлобле́ние, гла́сы услы́ши блажа́щих Тя́ и Твою́ велича́ющих ми́лость.

Пе́снь 4.

Ирмо́с: Прише́л еси́ от Де́вы не хода́тай, ни А́нгел, но Са́м Го́споди вопло́щся, и спа́сл еси́ всего́ мя́ челове́ка; те́м зову́ Ти́: сла́ва си́ле Твое́й, Го́споди.

Воззва́ тя́ Госпо́дь от Сио́на, живы́й во Иерусали́ме, я́коже дре́вле пра́отца Авраа́ма, изы́ти от земли́ оте́чества твоего́ повелева́я, ты́ же после́довал еси́ словеси́ Его́ со усе́рдием.

Свети́льник положи́л еси́ нога́ма твои́ма зако́нная повеле́ния и све́т стезя́м твои́м, те́м во све́те изы́де пра́вда твоя́ и, я́коже полу́дне, всему́ ми́ру возсия́л еси́.

Оде́жда пло́ти твоея́ ри́за ко́жаная бы́сть, в ню́же обо́лкся, умертви́л еси́ страстна́я взыгра́ния, о́тче, и дебе́льство ко́жное ри́зы Ада́мския до конца́ истни́л еси́.

Богоро́дичен: Уподо́би Тя́ Дави́д голуби́це, посре́бренне криле́ иму́щей и злата́я междура́мия, Препе́тая; те́мже покры́й мя́ от стре́л, летя́щих во дни́, и изба́ви мя́.

Пе́снь 5.

Ирмо́с: Просвеще́ние во тьме́ лежа́щих, спасе́ние отча́янных, Христе́ Спа́се мо́й, к Тебе́ у́тренюю, Царю́ ми́ра, просвети́ мя́ сия́нием Твои́м, ино́го бо ра́зве Тебе́ Бо́га не зна́ю.

Собла́зн при стези́ угото́вав, препя́ти души́ твоея́ тече́ние диа́вол тща́шеся и разбо́йники посла́ отгна́ти тя́ от пеще́ры пе́рвыя; ты́ же, я́ко за Христа́ гони́м, бе́гая, ра́довался еси́.

Слеза́ми оче́с твои́х зе́млю напои́в пребога́тно, прозябе́ слану́ток тебе́ неора́нно, преблаже́нне, и́мже немощно́му те́лу твоему́ ма́лое утеше́ние подава́л еси́, Пищеда́телю благода́рственная воспева́я.

Зако́ном Христо́вым науче́нный, о пи́щи и оде́жди не попе́клся еси́, но, небе́сных пти́ц де́ло исполня́я, в дре́во ду́пленное всели́лся еси́ и без покро́ва на мно́ги дни́ пребы́л еси́.

Богоро́дичен: Ке́дры лива́нския превозше́дшая, горо́ ту́чная и конце́м блиста́ющая доброде́телию, си́лою без руки́ от Тебе́ отсе́кшагося Ка́мене сокруши́ и́долы страсте́й мои́х и ду́шу утверди́, Блага́я.

Пе́снь 6.

Ирмо́с: В бе́здне грехо́вней валя́яся, неизсле́дную милосе́рдия Твоего́ призыва́ю бе́здну: от тли́, Бо́же мя́ возведи́.

Обновле́нное ра́лом по́стническим се́рдце твое́ восприи́м, Бо́г в пусты́ни неора́нней пло́д тебе́ произрасти́.

От мно́гих ле́т диа́вол му́чаше челове́ка, его́же ты́, к тебе́ приведе́нна, вско́ре исцели́л еси́ моли́твою.

Илия́ проро́к го́рстию муки́ вдови́цу пита́ше со ча́ды, ты́ же, чудотворя́, ма́лою пи́щею напита́л еси́ пасу́щих.

Богоро́дичен: От язы́ка льсти́ваго изба́ви мя́, Ма́ти Бо́жия Благосе́рдая, неду́гов же и скорбе́й, ра́дость да́рующи се́рдцу моему́.

Пе́снь 7.

Ирмо́с: О́бразу злато́му на по́ле Деи́ре служи́му, трие́ Твои́ о́троцы небрего́ша безбо́жнаго веле́ния, посреде́ же огня́ вве́ржени, ороша́еми, поя́ху: благослове́н еси́, Бо́же оте́ц на́ших.

Поще́нием мно́гим и бо́дренною моли́твою, нестяжа́нием и сле́зными исто́чники украси́л еси́ тво́й душе́вный до́м, о́тче, Сердцеве́дец же, обре́т, всели́ся в не́м, испо́лнив его́ Свои́х дарова́ний.

Победи́л еси́ тьмочи́сленная кова́рства врага́, стезе́ю те́сною ше́ствовав, и Подвигополо́жнику Го́споду угоди́л еси́, от Него́же вене́ц прии́м, чуде́с исто́чник стяжа́л еси́ све́тлое воздая́ние.

Боже́ственная ра́ка моще́й твои́х, я́коже ра́й, благоуха́ет, па́че ины́х арома́т, чу́вства все́х притека́ющих и сердца́ наслажда́ющи, преподо́бне, и явле́ние иму́щи нема́лое у́мных дарова́ний.

Богоро́дичен: Не обре́те Бо́г святе́йшия па́че Тебе́, смы́слом и те́лом де́вствующия, его́же ра́ди вожделе́ добро́ты Твоя́ и в Тя́ всели́ся, от пречи́стых крове́й пло́ть прии́м, да со земны́ми поживе́т.

Пе́снь 8.

Ирмо́с: В пе́щь о́гненную ко отроко́м евре́йским снизше́дшаго и пла́мень в ро́су прело́жшаго Бо́га, по́йте дела́, я́ко Го́спода, и превозноси́те во вся́ ве́ки.

В телеси́ ме́ртвеннем твоему́ па́че естества́ терпе́нию дивя́щеся, а́нгельстии ли́цы оби́тель тебе́ на Небеси́ све́тло предугото́ваша, в ню́же тя́ и прия́ша, от земли́ преста́вльшагося.

Боже́ственное дарова́ние чудесы́ открыва́ет сокрове́нное в земли́ те́ло твое́ де́вственное, Иоа́нне преблаже́нне, и исто́чник излива́ет благода́ти все́м ве́рным, твоея́ по́мощи прося́щим.

Словесы́ да воспое́тся Бо́г Триипоста́сный, Еди́н Сы́й по существу́: Сло́во, Е́же к Бо́гу, Оте́ц, И́же в не́дрех Того́ нося́й, и Ду́х Боже́ственный, от Отца́ исходя́й.

Богоро́дичен: Се́, я́коже изреко́ша злата́я Твоя́ и пречи́стая уста́, Богоро́дице, блажа́т Тя́ вси́ ро́ди ве́рно, поне́же Бо́г Тя́ возвели́чи и Херуви́м честне́йшую яви́ Тя́.

Пе́снь 9.

Ирмо́с: Безнача́льна Роди́теля Сы́н, Бо́г и Госпо́дь, вопло́щься от Де́вы, на́м яви́ся, омраче́нная просвети́ти, собра́ти расточе́нная, те́м Всепе́тую Богоро́дицу, велича́ем.

Боже́ственную твою́ Це́рковь исто́чник чуде́с яви́ Бо́г па́че, не́жели дре́вле иуде́ом о́вчую купе́ль: не еди́н бо, но безчи́сленное мно́жество, приходя́ще, прие́млют исцеле́ния, преблаже́нне Иоа́нне.

Жи́зни нетле́нныя на земли́ кро́тких сподо́бился еси́ и со А́нгелы водворе́ния, сно́м же на мно́зе вре́мени усну́в, во гро́бе я́ко жи́в явля́ешися и неруши́м, Богоблаже́нне Иоа́нне.

Благода́ть твою́ и благи́х хоте́ние свы́ше на́м да́руй, по си́ле тебе́ словеса́ истка́вшим хвале́ния от жела́ния серде́чнаго, Иоа́нне прехва́льне, чуде́с неоску́дный исто́чниче.

Богоро́дичен: Ле́ствице Небе́сная, све́щниче златы́й и трапе́зо пречи́стая, от земли́ на Не́бо возведи́ мя́, сия́нием Сы́на Твоего́ освети́ мя́ и хле́бом Боже́ственным насы́ти, се́рдце мое́ утвержда́ющи пе́ти Тя́ во ве́ки.

Крат­кое жи­тие пре­по­доб­но­го Иоан­на Рыль­ско­го

Пре­по­доб­ный Иоанн Рыль­ский – ве­ли­кий ду­хо­нос­ный по­движ­ник Бол­гар­ской Пра­во­слав­ной Церк­ви и небес­ный по­кро­ви­тель бол­гар­ско­го на­ро­да, ро­дил­ся ок. 876 – 880 гг. в се­ле Скри­но Сре­дец­кой об­ла­сти (древ­ний Сре­дец – ныне Со­фия). Ра­но остав­шись си­ро­той, маль­чик ушел пас­ту­хом в чу­жие лю­ди. Од­на­жды бо­гач из­бил его за то, что по­те­ря­лись ко­ро­ва с те­лен­ком. Маль­чик дол­го пла­кал и мо­лил­ся, чтобы Бог по­мог ему. Ко­гда он на­шел ко­ро­ву с те­лен­ком, то в ре­ке Стру­ме силь­но под­ня­лась во­да. Юный пас­тух по­мо­лил­ся, по­ло­жил на во­ду свою верх­нюю одеж­ду, на­чер­тал на ней крест, взял на ру­ки те­лен­ка и про­шел с ним, как по­су­ху, на дру­гой бе­рег ре­ки, где уже на­хо­ди­лась ко­ро­ва. Бо­гач, спря­тав­ший­ся в ле­су, ужас­нул­ся, ви­дя это чу­до, и, щед­ро на­гра­див маль­чи­ка, от­пу­стил его из сво­е­го до­ма. Раз­дав иму­ще­ство, маль­чик ушел из род­но­го се­ла. Где и ко­гда свя­той при­нял ино­че­ский по­стриг, оста­лось неиз­вест­ным. Пер­во­на­чаль­но он под­ви­зал­ся на вы­со­кой и го­лой го­ре, пи­та­ясь лишь ди­ки­ми рас­те­ни­я­ми. Хи­жи­на его бы­ла из хво­ро­ста. Спу­стя недол­гое вре­мя раз­бой­ни­ки на­па­ли на него но­чью и, из­бив, про­гна­ли от­ту­да. То­гда он на­шел глу­бо­кую пе­ще­ру и по­се­лил­ся в ней. Там же вско­ре по­се­лил­ся и его пле­мян­ник свя­той Лу­ка. Ме­сто бы­ло столь без­люд­ное, что пре­по­доб­ный Иоанн счел сна­ча­ла по­яв­ле­ние Лу­ки за бе­сов­скую кознь, но, узнав, что юно­ша ищет ду­шев­но­го спа­се­ния, с лю­бо­вью при­нял его. Недол­го, од­на­ко, им при­шлось жить вме­сте: брат пре­по­доб­но­го Иоан­на на­шел по­движ­ни­ков и си­лой за­брал сы­на. По до­ро­ге до­мой юно­ша умер от уку­са змеи. Рас­ка­яв­шись, брат про­сил про­ще­ния у пре­по­доб­но­го. Пу­стын­ник ча­сто хо­дил по­том на мо­ги­лу пра­вед­но­го юно­ши; там бы­ло его лю­би­мое ме­сто от­ды­ха. Две­на­дцать лет про­вел пре­по­доб­ный в ди­кой пе­ще­ре, а за­тем пе­ре­шел в Рыль­скую пу­сты­ню и по­се­лил­ся в дуп­ле де­ре­ва. Он мно­го по­стил­ся, мо­лил­ся и по­сто­ян­но пла­кал; пи­тал­ся толь­ко тра­вой. Ви­дя та­кое тер­пе­ние, Бог про­из­рас­тил пре­по­доб­но­му бо­бы, ко­то­ры­ми он пи­тал­ся дол­гое вре­мя. Эти-то бо­бы и сде­ла­ли его по­дви­ги из­вест­ны­ми лю­дям. Од­на­жды ста­до овец от вне­зап­но­го стра­ха бе­жа­ло по гор­ным стрем­ни­нам, по­ка не оста­но­ви­лось у ме­ста, где жил пре­по­доб­ный. Пас­ту­хи, сле­до­вав­шие за ста­дом, с изум­ле­ни­ем уви­де­ли от­шель­ни­ка, ко­то­рый лас­ко­во уго­щал их: "Вы при­шли сю­да го­лод­ные – рви­те се­бе бо­бы мои и ешь­те". Все ели и на­сы­ти­лись. Один же на­пря­тал се­бе мно­го бо­бов и в за­пас. По до­ро­ге до­мой он пред­ло­жил их то­ва­ри­щам, но в укра­ден­ных струч­ках не ока­за­лось ни зер­ныш­ка. Пас­ту­хи во­ро­ти­лись с рас­ка­я­ни­ем, и ста­рец про­стил, ска­зав с улыб­кой: "Ви­ди­те, де­ти, эти пло­ды на­зна­че­ны Бо­гом для про­пи­та­ния пу­стын­но­го". С тех пор ста­ли при­во­дить к пре­по­доб­но­му боль­ных и одер­жи­мых нечи­стым ду­хом, ко­то­рых он ис­це­лял мо­лит­вой. Из­бе­гая из­вест­но­сти, по­движ­ник ушел из лю­би­мо­го дуп­ла и по­се­лил­ся на вы­со­кой и труд­но­до­ступ­ной ска­ле, где 7 лет про­вел под от­кры­тым небом. Слух о ве­ли­ком пу­стын­ни­ке до­шел до бол­гар­ско­го ца­ря Пет­ра (927–969), ко­то­рый же­лал ви­деть­ся с ним; но пре­по­доб­ный Иоанн, на­пи­сав пись­мо, от­кло­нил сви­да­ние по сми­ре­нию. Поз­же пу­стын­ник при­нял под свое окорм­ле­ние ино­ков, ко­то­рые устро­и­ли мо­на­стырь с хра­мом в пе­ще­ре, где преж­де жил пре­по­доб­ный Иоанн. Он муд­ро пас свое ста­до и скон­чал­ся 18 ав­гу­ста 946 го­да на 70-м го­ду жиз­ни. За 5 лет до кон­чи­ны он на­пи­сал сво­ей ру­кой "За­вет к уче­ни­кам", од­но из луч­ших тво­ре­ний ста­ро­бо­лгар­ской пись­мен­но­сти. Свя­тая жизнь по­движ­ни­ка и зна­ме­ния ми­ло­сти Бо­жи­ей по его мо­лит­вам бы­ли са­мой луч­шей про­по­ве­дью хри­сти­ан­ской ве­ры в но­во­кре­ще­ной Бол­гар­ской зем­ле. В тре­вож­ное вре­мя борь­бы Бол­га­рии с Ви­зан­ти­ей, при за­пад­но­бо­лгар­ском ца­ре Са­му­и­ле (976–1014), пре­по­доб­ный Иоанн Рыль­ский явил­ся уче­ни­кам, по­веле­вая пе­ре­не­сти его мо­щи в Сре­дец (Со­фию), ку­да скрыл­ся пат­ри­арх Бол­гар­ский Да­ми­ан (927–972). Пред­по­ла­га­ют, что пе­ре­не­се­ние мо­щей бы­ло в 980 г. Немно­го позд­нее пра­вая ру­ка пре­по­доб­но­го Иоан­на Рыль­ско­го бы­ла пе­ре­не­се­на на Русь (пред­по­ло­жи­тель­но в го­род Рыльск, в ко­то­ром бы­ла по­стро­е­на цер­ковь во имя пре­по­доб­но­го Иоан­на Рыль­ско­го с при­де­лом, по­свя­щен­ным му­че­ни­кам Фло­ру и Лав­ру, в день па­мя­ти ко­то­рых – 18 ав­гу­ста – он скон­чал­ся). Имя пре­по­доб­но­го Иоан­на с глу­бо­кой древ­но­сти бы­ло из­вест­но и лю­би­мо рус­ски­ми людь­ми. Имен­но в рус­ских ис­точ­ни­ках (Ми­нея на ав­густ ХII в., Ма­зу­рин­ский ле­то­пи­сец) со­хра­ни­лась да­та кон­чи­ны пре­по­доб­но­го. В 1183 го­ду вен­гер­ский ко­роль Бел­ла II (1174–1196) во вре­мя по­хо­да на гре­ков взял вме­сте с дру­ги­ми дра­го­цен­но­стя­ми Сред­ца ков­чег с мо­ща­ми пре­по­доб­но­го Иоан­на и пе­ре­нес в г. Остер­гом. В 1187 го­ду, укра­сив ков­чег, он ото­слал свя­тые мо­щи на­зад с ве­ли­кой че­стью. 19 ок­тяб­ря 1238 го­да мо­щи пре­по­доб­но­го Иоан­на бы­ли тор­же­ствен­но пе­ре­не­се­ны в но­вую сто­ли­цу – Тыр­но­во и по­ло­же­ны в хра­ме во имя свя­то­го. 1 июля 1469 г. свя­тые мо­щи пре­по­доб­но­го Иоан­на Рыль­ско­го бы­ли воз­вра­ще­ны в Рыль­ский мо­на­стырь, где они по­чи­ва­ют до ны­неш­не­го дня, по­да­вая бла­го­дат­ную по­мощь всем ве­ру­ю­щим.

Пол­ное жи­тие пре­по­доб­но­го Иоан­на Рыль­ско­го 

В Бол­га­рии есть див­ный гор­ный уго­лок, где зем­ля встре­ча­ет­ся с небом. Он на­столь­ко кра­сив, что по­хож боль­ше на рай, чем на зем­ную дей­стви­тель­ность. Вер­ши­ны там – оска­лен­ные зу­бы скал, вы­со­кие как стол­бы, под­пи­ра­ю­щие небес­ный ку­пол и об­ра­зу­ю­щие из всей го­ры чуд­ный Бо­жий храм. Этот див­ный гор­ный храм – го­ра Ри­ла. Его ал­тарь – Рыль­ский мо­на­стырь, а его свя­щен­но­слу­жи­тель – все­п­ро­слав­лен­ный бол­гар­ский свя­той – пре­по­доб­ный Иоанн Рыль­ский.

Рож­де­ние и пер­вые ша­ги в мо­на­ше­стве

Кто та­кой св. Иоанн Рыль­ский? – Све­де­ния, ко­то­рые оста­ви­ла нам ис­то­рия об этом зна­ме­ни­том свя­том на­ше­го оте­че­ства, скуд­ны. Вот, что рас­ска­зы­ва­ет нам о нем его жи­тие. Св. Иоанн Рыль­ский ро­дил­ся в про­стой кре­стьян­ской се­мье бла­го­че­сти­вых бол­гар, ко­то­рые жи­ли в де­ревне Скри­но – неда­ле­ко от г. Дуп­ни­ца. Он жил с ро­ди­те­ля­ми до их кон­чи­ны. Еще в ран­ней мо­ло­до­сти от­ли­чал­ся жи­вой ве­рой в Бо­га и жаж­дал со­зер­ца­тель­ной жиз­ни. Без со­мне­ния, мо­лит­ва и раз­мыш­ле­ния о Бо­ге бы­ли его лю­би­мым за­ня­ти­ем еще в юно­сти. Ко­гда его ро­ди­те­ли по­чи­ли, ни­че­го уже не при­тя­ги­ва­ло его к род­но­му се­лу, и он по­ки­нул его. Все, что оста­лось у него в на­след­ство от ро­ди­те­лей, он про­дал и раз­дал бед­ным, а сам ушел в бли­жай­ший мо­на­стырь в Осо­гов­ской го­ре, где в ка­че­стве по­слуш­ни­ка стал го­то­вить­ся к мо­на­ше­ской жиз­ни. То­гда ему бы­ло лет 25. О том, ка­ким глу­бо­ким был его раз­рыв с ми­ром, го­во­рит сле­ду­ю­щий факт – ухо­дя из род­ной де­рев­ни, он не взял с со­бой ни­че­го, кро­ме ко­жа­ной ри­зы. Здесь, в Ру­ен­ском мо­на­сты­ре, св. Иоанн при­нял мо­на­ше­ство и, так как чув­ство­вал в ду­ше непре­одо­ли­мое стрем­ле­ние к уеди­нен­ной жиз­ни, он ушел из мо­на­сты­ря в пу­стын­ное ме­сто, где пре­дал се­бя по­сту, мо­лит­ве и борь­бе со сво­и­ми стра­стя­ми. Но его по­кой в этом ти­хом ме­сте не про­дол­жал­ся дол­го. Раз­бой­ни­ки на­па­ли на него но­чью и по­сле то­го, как из­би­ли, про­гна­ли его от­ту­да. По мне­нию проф. Йор­да­на Ива­но­ва, из­гнан­ный из Ру­е­на свя­той от­шель­ник «ски­тал­ся неко­то­рое вре­мя по пу­стын­ным ме­стам и мо­на­сты­рям око­ло Стру­мы и Ви­то­ши». Лишь по­сле то­го, ко­гда укре­пил­ся вполне в сво­их ду­хов­ных по­дви­гах, он уеди­нил­ся в непри­ступ­ные де­бри кра­си­вой го­ры Ри­ла. Ры­ба ищет глу­бо­кую во­ду, а от­шель­ник – глу­бо­кое уеди­не­ние. Св. Иоанн Рыль­ский скрыл­ся и как бы ис­чез для ми­ра в лоне дев­ствен­ной го­ры, но не для то­го, чтобы по­те­рять­ся, а чтобы вос­си­ять по­том, как лу­че­зар­ное солн­це, над всей Бол­га­ри­ей. Не слу­чай­но дев­ствен­ни­ки ищут дев­ствен­ные ме­ста. Там, на све­жем и чи­стом гор­ном воз­ду­хе, как буд­то луч­ше рас­цве­та­ет крин дев­ства. Св. Иоанн Рыль­ский убе­жал от лю­дей, чтобы най­ти Бо­га. Он ушел из ни­зин жиз­ни, чтобы взой­ти на вер­ши­ны ду­хов­но­го со­вер­шен­ства. Он от­ка­зал­ся от всей зем­ной су­е­ты, чтобы уто­лить жаж­ду сво­е­го бес­смерт­но­го ду­ха Бо­же­ствен­ной прав­ды, кра­со­ты и свя­то­сти. Кто осме­лит­ся бро­сить ка­мень в св. Иоан­на за эти его воз­вы­шен­ные по­ры­вы?

Лю­бовь к Бо­гу

Наш Спа­си­тель Иисус Хри­стос воз­ве­ща­ет, что пер­вая и са­мая глав­ная за­по­ведь: «Воз­лю­би Гос­по­да Бо­га тво­е­го всем серд­цем тво­им и всею ду­шею тво­ею и всем ра­зу­ме­ни­ем тво­им» (Мф.22:37). Ни­кто не ис­пол­нил эту за­по­ведь луч­ше свя­тых, и в осо­бен­но­сти – от­шель­ни­ки. Ибо что иное по­буж­да­ло мо­на­хов-пу­стын­ни­ков по­ки­нуть от­чий дом, свет­ские ра­до­сти, бо­гат­ства, удо­воль­ствия, род­ных и дру­зей, как не их непре­одо­ли­мая лю­бовь к Бо­гу? Кто лю­бит свою воз­люб­лен­ную пер­вой и са­мой чи­стой лю­бо­вью, тот не жаж­дет шум­но­го об­ще­ства и ве­се­лых раз­го­во­ров за сто­лом за бо­ка­лом креп­ко­го ви­на. Он пред­по­чи­та­ет на­хо­дить­ся в уеди­не­нии с из­бран­ни­цей сво­е­го серд­ца, чтобы петь ей там – под от­кры­тым небом, под шум ле­са и жур­ча­нье по­то­ка, гим­ны сво­ей люб­ви. Что-то по­доб­ное про­ис­хо­дит и с ду­хов­ной лю­бо­вью к Бо­гу. Кто за­го­рит­ся пла­мен­ной лю­бо­вью к сво­е­му Со­зда­те­лю, не мо­жет уже уто­лить свою лю­бовь ни­ка­кой зем­ной при­вя­зан­но­стью. Он не ищет шу­ма че­ло­ве­че­ско­го об­ще­ства. Ни­ка­кое плот­ское удо­воль­ствие, ни­ка­кие свет­ские раз­вле­че­ния не мо­гут дать ему то, о чем он меч­та­ет и силь­но же­ла­ет. Он ищет уеди­не­ние, чтобы, несму­ща­е­мый чу­жи­ми взгля­да­ми, раз­го­ва­ри­вать с Ца­рем сво­е­го серд­ца. Он чув­ству­ет что, дабы при­бли­зить­ся к Бо­гу, нуж­но от­да­лить­ся от лю­дей, ибо глас Бо­жий ино­гда на­столь­ко ти­хий, что гвалт су­ет­ной жиз­ни за­глу­ша­ет его.

«Как лань же­ла­ет к по­то­кам во­ды, так же­ла­ет ду­ша моя к Те­бе, Бо­же!» (Пс.41:2) В этих сло­вах Псал­мо­пев­ца са­мым вдох­но­вен­ным об­ра­зом ис­по­ве­да­но стрем­ле­ние от­шель­ни­ка к Бо­гу. «Бо­же! Ты Бог мой» – го­во­рит в дру­гом ме­сте св. царь Да­вид. «Те­бя от ран­ней за­ри ищу я; Те­бя жаж­дет ду­ша моя, по Те­бе то­мит­ся плоть моя в зем­ле пу­стой, ис­сох­шей и без­вод­ной, чтобы ви­деть си­лу Твою и сла­ву Твою, как я ви­дел Те­бя во свя­ти­ли­ще: ибо ми­лость Твоя луч­ше, неже­ли жизнь» (Пс.62:2-4).

Вот клас­си­че­ское вы­ра­же­ние убеж­де­ния лю­бя­ще­го Бо­га свя­то­го-от­шель­ни­ка: «ми­лость Твоя луч­ше, неже­ли жизнь!» Чтобы по­лу­чить эту ми­лость Бо­жию, ко­то­рая яв­ля­ет­ся для него ис­точ­ни­ком неис­чер­па­е­мо­го веч­но­го сча­стья, он остав­ля­ет все в жиз­ни. Ис­пол­няя Хри­сто­ву за­по­ведь о все­пре­дан­ной люб­ви к Бо­гу, от­шель­ник вме­сте с этим по­лу­ча­ет и ве­ли­кое удо­вле­тво­ре­ние – быть все­гда ря­дом с Бо­гом – и бо­лее счаст­лив, без­мер­но счаст­ли­вее с Бо­гом, неже­ли влюб­лен­ный со сво­ей воз­люб­лен­ной. Вот это и есть пси­хо­ло­ги­че­ская ос­но­ва, на ко­то­рой зи­ждит­ся жизнь и по­двиг свя­тых от­шель­ни­ков. С этой точ­ки зре­ния ста­но­вит­ся по­нят­ной и по­движ­ни­че­ская жизнь ве­ли­ко­го бол­гар­ско­го пу­стын­но­жи­те­ля.

Св. Иоанн Рыль­ский без­гра­нич­но лю­бил Бо­га, лю­бил Его до пол­но­го са­мо­от­ре­че­ния. Са­мо это об­сто­я­тель­ство по­ка­зы­ва­ет, ка­ким ве­ли­ким ис­пол­ни­те­лем Хри­сто­вых за­по­ве­дей был он. Мог ли он в та­ком слу­чае пре­не­бречь мень­ши­ми и бо­лее лег­ки­ми за­по­ве­дя­ми, ес­ли он ис­пол­нил первую и са­мую глав­ную за­по­ведь, ко­то­рая гла­сит: «Воз­лю­би Гос­по­да Бо­га тво­е­го всем серд­цем тво­им и всею ду­шею тво­ею и всем ра­зу­ме­ни­ем тво­им»?

Пе­ред ве­ли­чи­ем этой жерт­вен­ной люб­ви к Все­выш­не­му мы долж­ны сми­рен­но пре­кло­нить го­ло­ву. Ка­кие пло­ды ро­ди­ла эта лю­бовь к Бо­гу лич­но для св. Иоан­на и вку­пе для все­го бол­гар­ско­го на­ро­да, мы уви­дим даль­ше.

По­дви­ги в го­рах

Уеди­нив­шись в непри­ступ­ные де­бри сре­ди ве­ко­вых ле­сов Ри­лы, св. Иоанн пре­дал­ся мо­лит­ве и ду­хов­ным по­дви­гам. В те вре­ме­на Ри­ла бы­ла со­всем ди­кой, страш­ной и непри­ступ­ной го­рой. Ни­ка­кие тро­пы не пе­ре­се­ка­ли ее. Ни один че­ло­век не осме­ли­вал­ся про­ник­нуть в дев­ствен­ные жи­во­пис­ные до­ли­ны, в ко­то­рых по этой при­чине сво­бод­но пры­га­ли оле­ни, сер­ны, ди­кие ко­зы, а вы­ше бро­ди­ли мед­ве­ди, ка­ба­ны и вол­ки. По­ду­май­те, ка­кая ве­ли­кая ве­ра в Бо­га и ка­кое ге­рой­ство ду­ха тре­бо­ва­лось от св. Иоан­на, что он ре­шил­ся один уй­ти вглубь этих непри­ступ­ных мест, где слы­ша­лись лишь ры­ча­ние сво­бод­но ски­та­ю­щих­ся по ле­сам ди­ких зве­рей, пес­ня буй­ной и чи­стой как сле­за ре­ки Рыль­ской и шум по­то­ков, спус­ка­ю­щих­ся во­до­па­да­ми по кру­тым об­ры­вам. Жизнь св. Иоан­на не был кра­си­вой по­э­зи­ей, а тя­же­лым по­дви­гом. Он не имел здесь ни теп­лой хи­жи­ны, ни мяг­кой по­сте­ли, ни вкус­ной и по­сто­ян­ной пи­щи. По его соб­ствен­ным сло­вам, за­пи­сан­ным в его за­ве­те, «небо бы­ло ему кры­шей, зем­ля – по­сте­лью, а це­леб­ные тра­вы – пи­щей». Его пост был изу­ми­тель­ным. Он не вку­шал хле­ба, а лишь фрук­ты, ко­ре­нья и ту­рец­кий го­рох – бо­бо­вое рас­те­ние, ко­то­рое, как по­вест­ву­ет его жи­тие, по Бо­жье­му бла­го­сло­ве­нию про­из­рос­ло по­бли­зо­сти. Вес­ной и ле­том его жизнь, на­вер­ное, бы­ла бо­лее при­ят­ной сре­ди рос­кош­ной и буй­ной рас­ти­тель­но­сти, под слег­ка по­ка­чи­ва­ю­щи­ми­ся от вет­ра де­ре­вья­ми, сре­ди па­ху­чих гор­ных цве­тов и под ве­се­лые пес­ни пти­чек. Но зи­мой, ко­да снеж­ные ме­те­ли все за­ме­та­ли глу­бо­ким сне­гом, ко­гда вой го­лод­ных зве­рей сли­вал­ся с за­вы­ва­ни­ем ле­дя­но­го вет­ра, хле­щу­ще­го го­лые вет­ви де­ре­вьев, ко­гда птич­ки умол­ка­ли и все жи­вое пря­та­лось, то­гда св. Иоанн оста­вал­ся со­всем один, укреп­ля­е­мый лишь сво­ей ве­рой в Бо­га. Сколь­ко он на­тер­пел­ся хо­ло­да ра­ди люб­ви ко Гос­по­ду! И сколь­ко раз зим­няя ночь за­ста­ва­ла его со­всем го­лод­ным! Но ни­ка­кие ли­ше­ния не по­ко­ле­ба­ли его в его див­ном по­дви­ге. Ибо лю­бовь к Бо­гу все пре­воз­мо­га­ет!

Св. Иоанн Рыль­ский не имел вна­ча­ле по­сто­ян­но­го при­бе­жи­ща. На­вер­ное, он несколь­ко раз ме­нял ме­сто сво­е­го жи­тель­ства, по­ка, на­ко­нец, обос­но­вал­ся в той пе­ще­ре, где сей­час по­стро­е­на т. наз. Иоан­но­ва пост­ни­ца, на­хо­дя­ща­я­ся при­мер­но в ча­се или по­лу­то­ра ча­сах ходь­бы от Рыль­ско­го мо­на­сты­ря. И вот – в этом пол­ном уеди­не­нии, про­во­дя вре­мя в мо­лит­ве, в по­сте и в сле­зах, стре­мясь к ду­хов­но­му со­вер­шен­ству, свя­той Иоанн про­вел не день и не два, не год и не два, а боль­шую часть сво­ей жиз­ни. Лег­ко ли это, пусть ска­жут те, кто несколь­ко дней па­лом­ни­ча­ли в Рыль­ский мо­на­стырь и ис­пы­та­ли на се­бя су­ро­вость гор­ной при­ро­ды и уста­лость от кру­тых ка­ме­ни­стых троп.

Сколь­ко слез по­ка­я­ния про­лил свя­той! Сколь­ко воз­ды­ха­ний уми­ле­ния от­пра­вил он к небу! Сколь­ко неви­ди­мых уте­ше­ний по­лу­чил он от­ту­да! Сколь­ко небес­ных со­зер­ца­ний со­гре­ва­ли его оди­но­кие дни и но­чи! Сколь­ко тай­ных по­дви­гов, сколь­ко борь­бы с тем­ны­ми ду­ха­ми зло­бы по­нес пла­мен­ный тру­же­ник ду­хов­но­го со­вер­шен­ства! Это из­вест­но од­но­му Бо­гу. Мы мо­жем лишь от­ча­сти пред­ста­вить се­бе его каж­до­днев­ный труд­ный мо­лит­вен­ный по­двиг. Це­лы­ми ча­са­ми, а ле­том, мо­жет быть, и це­лы­ми сут­ка­ми св. Иоанн сто­ял на ко­ле­нях в ле­су, где-то неда­ле­ко от сво­ей пе­ще­ры, углу­бив­шись в мо­лит­вен­ную бе­се­ду с Бо­гом. Во­круг ца­ри­ло див­ное мол­ча­ние. Лишь ли­стья ве­ко­вых де­ре­вьев ти­хо шу­ме­ли, ко­лы­ха­е­мые гор­ным ве­тер­ком. Ска­лы с бла­го­го­вей­ном вни­ма­ни­ем слу­ша­ли мо­лит­ву свя­то­го. А солн­це свер­ху осве­ща­ло этот рай­ский мир. Св. Иоанн сво­ей вдох­но­вен­ной мо­лит­вой со­еди­нял небо и зем­лю и ис­пра­ши­вал у Бо­га ми­лость и бла­го­дать не толь­ко для се­бя, но и для все­го бол­гар­ско­го на­ро­да. Как боль­ше все­го осад­ков вы­па­да­ет по вы­со­ким го­рам, ибо они при­вле­ка­ют во­круг се­бя небес­ные ту­чи, так и бла­го­дать Бо­жия боль­ше все­го из­ли­ва­ет­ся на свя­тых – этих неви­ди­мых ду­хов­ных вер­шин – чтобы спу­стить­ся от­ту­да к ни­зи­нам по­те­ряв­ше­го­ся сре­ди жи­тей­ской су­е­ты на­ро­да.

Об­на­ру­жен­ный от­шель­ник

Св. Иоанн жил как ис­тин­ный Ан­гел в че­ло­ве­че­ской пло­ти. Он, до­стой­ный вся­ко­го про­слав­ле­ния, не ис­кал су­ет­ной че­ло­ве­че­ской по­хва­лы. По­это­му и скры­вал он свои ве­ли­кие по­дви­ги в глу­бо­кие склад­ки непри­ступ­ной Ри­лы. Он не жаж­дал сла­вы, но этим нехо­тя про­сла­вил­ся еще боль­ше. Ибо кто бе­жит от сла­вы, то­го сла­ва пре­сле­ду­ет. А кто го­нит­ся за ней, про­го­ня­ет ее от се­бя. Та­ков ду­хов­ный за­кон. Спа­си­тель го­во­рит: «Не мо­жет укрыть­ся го­род, сто­я­щий на вер­ху го­ры» (Мф.5:14). Св. Иоанн Рыль­ский был на­сто­я­щей ду­хов­ной кре­по­стью, воз­двиг­ну­той на вер­ши­нах Ри­лы. По­это­му он не мог укрыть­ся. Да и Бо­жий Про­мы­сел не хо­тел, чтобы та­кой ве­ли­кий ду­хов­ный све­тиль­ник остал­ся неиз­вест­ным ми­ру. С вы­со­ты сво­ей ду­хов­ной воз­вы­шен­но­сти он дол­жен был све­тить­ся над тем­ным и все еще жи­ву­щим в ни­зи­нах гре­ха и нече­стия бол­гар­ским на­ро­дом. Со­глас­но пре­да­ни­ям, св. Иоан­на об­на­ру­жи­ли сле­ду­ю­щим об­ра­зом.

Пас­ту­хи пас­ли свои ста­да где-то в до­лине ре­ки Рыль­ская. Од­на­жды их ов­цы ис­пу­га­лись че­го-то и бро­си­лись бе­жать на­верх в го­ру. Пас­ту­хи по­спе­ши­ли за ни­ми. Но ов­цы не оста­нав­ли­ва­лись, а все бе­жа­ли и бе­жа­ли, по­ка не скры­лись с глаз сво­их ис­пу­ган­ных хо­зя­ев. Дол­го бе­жа­ли пас­ту­хи и, на­ко­нец, остав­шись без сил, до­гна­ли сво­их овец. Они уви­де­ли по­ра­зи­тель­ную кар­ти­ну. Бе­ло­бо­ро­дый ста­рец, с непо­кры­той го­ло­вой, бо­сой, в ко­жа­ной ри­зе, с Ан­ге­ло­по­доб­ным ли­цом, сто­ял с рас­про­стер­ты­ми ру­ка­ми, а ис­пу­ган­ные ов­цы льну­ли к его но­гам и там успо­ка­и­ва­лись. Пас­ту­хи уди­ви­лись, об­на­ру­жив так глу­бо­ко в го­рах че­ло­ве­ка. Они по­ня­ли, что это, долж­но быть, ка­кой-ни­будь свя­той от­шель­ник. Свя­той Иоанн уго­стил их сво­ей про­стой пу­стын­ни­че­ской пи­щей и с ми­ром от­пу­стил их. Эти пас­ту­хи бы­ли пер­вы­ми рас­про­стра­ни­те­ля­ми ве­сти, что в го­ре Ри­ла жи­вет див­ный Бо­жий угод­ник. Мол­ва о св. Иоанне быст­ро обо­шла близ­ле­жа­щие де­рев­ни и го­род­ки и в ко­рот­кое вре­мя рас­про­стра­ни­лась по всей окрест­но­сти. К свя­то­му ста­ли при­хо­дить рев­ни­те­ли бла­го­че­стия, чтобы по­лу­чить от него на­зи­да­ние и со­вет, чтобы ис­це­лить­ся от неду­гов, чтобы остать­ся у него в ка­че­стве уче­ник ов и под­ра­жа­тел ей его рав­но­ан­гель­ной жиз­ни. Св. Иоанн всех встре­чал с лю­бо­вью и дан­ной ему Бо­гом чу­до­твор­ной си­лой ле­чил боль­ных, из­го­нял бе­сов и на­став­лял за­блуд­ших. В ко­рот­кое вре­мя во­круг него со­бра­лось мно­го мо­на­хов. Так воз­ник пер­вый Рыль­ский мо­на­стырь где-то неда­ле­ко от ны­неш­ней св. Иоан­но­вой пост­ни­цы. Жи­ли­ща, в ко­то­рых жи­ли уче­ни­ки св. Иоан­на, бы­ли про­сты­ми де­ре­вян­ны­ми хи­жи­на­ми. Вско­ре сла­ва свя­то­го Рыль­ско­го от­шель­ни­ка до­стиг­ла и до то­гдаш­не­го бла­го­че­сти­во­го бол­гар­ско­го ца­ря Пет­ра (св. царь Петр, сын ца­ря Си­мео­на Ве­ли­ко­го, пра­вил с 927 – неизв., в кон­це жиз­ни при­нял мо­на­ше­ский по­стриг и уда­лил­ся в мо­на­стырь, где на­пи­сал ряд зна­чи­тель­ных ре­ли­ги­оз­ных со­чи­не­ний под име­нем Петр Чер­но­ри­зец, вско­ре по­сле его кон­чи­ны, ко­то­рая по­сле­до­ва­ла 963, а по дру­гим ис­точ­ни­кам – в 969 г., ка­но­ни­зи­ро­ван Бол­гар­ской Пра­во­слав­ной Цер­ко­вью – Прим. пер). Он по­же­лал уви­деть свя­то­го и по­это­му, ко­гда при­е­хал в Сре­дец по ка­ким-то цар­ским де­лам, от­пра­вил­ся со сво­ей сви­той спе­ци­аль­но к го­ре Ри­ла, чтобы по­се­тить ве­ли­ко­го по­движ­ни­ка. Под­ни­ма­ясь на­верх в го­ру, он до­стиг некой вер­ши­ны, ко­то­рая по­том бы­ла на­зва­на в его честь Ца­рев врых (болг. – Цар­ская вер­ши­на – Прим. пер.). Но от­ту­да он уви­дел, что невоз­мож­но ему до­брать­ся с это­го ме­ста до свя­то­го от­шель­ни­ка. Пе­ред ним зи­я­ла глу­бо­кая и непро­хо­ди­мая про­пасть. То­гда царь про­во­дил дво­их из сво­их слуг и на­ка­зал им: «Ко­гда при­де­те ту­да, ска­жи­те свя­то­му от­цу: «От­че, я при­шел уви­деть, ес­ли воз­мож­но, твой чест­ной лик». С боль­шим тру­дом по­слан­ные до­бра­лись до св. Иоан­на. По­след­ний при­нял их лю­без­но и от­ве­тил им: «Ца­рю свя­тый и слав­ный, для Бо­га все воз­мож­но, но не и для че­ло­ве­ка; ес­ли ты хо­чешь ме­ня уви­деть и чтобы я те­бя уви­дел, раз­бей ша­тер там, на вер­шине, а я раз­ве­ду ко­стер, чтобы ты уви­дел дым, ибо так нам за­по­ве­да­но уви­деть­ся». Так и сде­ла­ли. Свя­той раз­вел на од­ной по­ляне боль­шой ко­стер, дым ко­то­ро­го под­нял­ся ввысь как столб до небес. Царь уви­дел дым и раз­бил вы­со­ко свой ша­тер. Та­ким об­ра­зом оба встре­ти­лись из­да­ле­ка взгля­да­ми, по­кло­ни­лись друг дру­гу и про­сла­ви­ли Бо­га. То­гда царь, рас­тро­ган­ный, на­сы­пал мно­го зо­ло­та в ча­шу и по­слал ее св. Иоан­ну, ска­зав: «При­ми это от мо­е­го ве­ли­че­ства, чтобы оно по­слу­жи­ло те­бе для про­пи­та­ния». Свя­той отец взял ча­шу, а зо­ло­то вер­нул, на­ка­зы­вая цар­ским слу­гам пе­ре­дать ца­рю его от­вет: «Не хле­бом еди­ным жив че­ло­век, а сло­вом Бо­жи­им, как пи­са­но в Еван­ге­лии. Мне, брат, не при­хо­дит­ся во­ору­жать во­и­нов, ни по­ку­пать что-ли­бо. По­это­му возь­ми свое зо­ло­то, ибо оно те­бе очень нуж­но, а ча­шу я оста­вил се­бе на па­мять о те­бе…» Царь очень уди­вил­ся нес­тя­жа­нию св. Иоан­на, по­слу­жив­ше­му ему хо­ро­шим уро­ком, и с ра­до­стью в ду­ше по­ки­нул бла­го­сло­вен­ную го­ру Ри­ла.

К св. Иоан­ну на­ря­ду с дру­ги­ми рев­ни­те­ля­ми бла­го­че­стия при­шел жить и сын его бра­та Лу­ка. Хо­тя он был еще от­ро­ком, Лу­ка го­рел жаж­дой уеди­нен­ной пу­стын­ни­че­ской жиз­ни. По вну­ше­нию лу­ка­во­го, брат св. Иоан­на при­шел си­лой за­брать на­зад ре­бен­ка. Св. Иоанн на­прас­но уго­ва­ри­вал сво­е­го бра­та оста­вить сво­е­го бла­го­сло­вен­но­го сы­на у него, на­прас­но на­по­ми­нал ему, что та­ко­ва во­ля Бо­жия. Раз­гне­ван­ный отец вы­рвал за­пла­кан­но­го сы­на из объ­я­тий свя­то­го и гру­бо по­вел его вниз – к гре­хов­но­му ми­ру. Но кто мо­жет пой­ти про­тив во­ли Бо­жи­ей? В мест­но­сти Осе­но­во из тре­щи­ны од­но­го кам­ня вы­полз­ла змея, ко­то­рая ти­хо под­полз­ла и впи­лась в но­гу ма­лень­ко­го Лу­ки. Он тот­час умер. Несчаст­ный отец вер­нул­ся к свя­то­му, в горь­ком рас­ка­я­нии ло­мал ру­ки, но уже бы­ло позд­но. По­хо­ро­ни­ли ре­бен­ка там, где сей­час, в па­мять это­го со­бы­тия, по­стро­е­на цер­ковь св. Лу­ки – в честь св. еван­ге­ли­ста Лу­ки.

«Ду­хов­ный эго­изм»

Св. Иоанн был пер­вым игу­ме­ном, со­брав­шим во­круг се­бя мо­на­хов. Он по-от­цов­ски их на­став­лял в ду­хов­ной жиз­ни, и сво­им при­ме­ром, и сво­и­ми сло­ва­ми на­прав­ляя их к небу. Сла­бых под­дер­жи­вал, немощ­ных ис­це­лял, пло­хих ис­прав­лял, доб­ро­де­тель­ных по­ощ­рял и та­ким об­ра­зом во всех рас­па­лял ис­кру люб­ви к Бо­гу и к ближ­не­му. Так его по­двиг в глу­бо­ком уеди­не­нии по­ро­дил спа­се­ние мно­гих. Же­лая се­бя спа­сти, св. Иоанн вел к спа­се­нию и дру­гих.

Неко­то­рые об­ви­ня­ют св. Иоан­на в тон­ком «ду­хов­ном эго­из­ме». Яко­бы он убе­жал от ближ­них и от сво­их обя­зан­но­стей в жиз­ни, чтобы спа­сать се­бя.

Но, ска­жи­те, по­жа­луй­ста, ка­кой эго­изм мо­жет быть в том, чтобы ста­рать­ся це­ной мно­гих по­дви­гов, тру­дов и са­мо­по­нуж­де­ния осу­ще­ствить са­мую ве­ли­кую за­по­ведь Хри­сто­ву – за­по­ведь люб­ви к Бо­гу! Ка­кой в этом эго­изм – стре­мить­ся це­ной мно­гих жертв до­стичь иде­а­ла ду­хов­но­го со­вер­шен­ства, дан­ный Спа­си­те­лем каж­до­му хри­сти­а­ни­ну: «будь­те со­вер­шен­ны, как со­вер­шен Отец ваш Небес­ный» (Мф.5:48). Ка­кой в этом эго­изм – быть по­слуш­ным до смер­ти Бо­жи­ей во­ле! Не есть ли это, на­про­тив, про­яв­ле­ние вы­со­чай­ше­го са­мо­от­ре­че­ния?

Каж­дое по­слу­ша­ние в сво­ей ос­но­ве му­чи­тель­но, ибо на­прав­ле­но про­тив эго­из­ма и свое­во­лия. А от­шель­ни­ки суть са­мые са­мо­от­вер­жен­ные Бо­жии по­слуш­ни­ки, по­то­му что ис­пол­ня­ют с аб­со­лют­ной пре­дан­но­стью еван­гель­скую за­по­ведь о люб­ви к Бо­гу, как первую и са­мую глав­ную, и по­то­му что идут неуклон­но по труд­но­му пу­ти при­не­се­ния са­мих се­бя в жерт­ву Бо­гу, что ка­те­го­ри­че­ски ука­за­но в сло­вах Хри­сто­вых: «ес­ли кто хо­чет ид­ти за Мною, от­верг­нись се­бя, и возь­ми крест свой, и сле­дуй за Мною» (Лк.9:23). Кто иной су­мел так от­речь­ся от се­бя, от всех на­сла­жде­ний и удо­воль­ствий, как от­шель­ни­ки? Ес­ли и в та­ком са­мо­от­ре­че­нии кто-ни­будь мо­жет най­ти тень ка­ко­го-ли­бо эго­из­ма, то­гда он мо­жет по­ис­кать его и в св. Иоанне.

Иное де­ло, что Бог сто­ри­цею воз­на­граж­да­ет Сво­их угод­ни­ков за их ве­ли­кое по­слу­ша­ние. Он воз­на­граж­да­ет их, ибо Сам же­ла­ет это, а не по­то­му что ка­кой-ни­будь от­шель­ник сво­и­ми эго­и­сти­че­ски­ми до­мо­га­ни­я­ми небес­ных на­град, сво­и­ми по­дви­га­ми и са­мо­ис­тя­за­ни­я­ми за­став­ля­ет Его сде­лать это. Ис­тин­ные от­шель­ни­ки бес­ко­рыст­ны. Они лю­бят Бо­га и в этой люб­ви они на­хо­дят са­мое выс­шее удо­вле­тво­ре­ние для се­бя. В ис­тин­ной люб­ви нет ко­ры­сти. Она несет са­ма в се­бе свою на­гра­ду. Вой­дет ли в серд­це, со­гре­ет ли его сво­им див­ным ог­нем, этим уже она де­ла­ет его счаст­ли­вым. Лю­бовь к Бо­гу – вот рай­ское бла­жен­ство Бо­жи­их угод­ни­ков. Ка­кой в этом «ду­хов­ный эго­изм»? Кто и в са­мо­от­вер­жен­ной люб­ви свя­тых к Бо­гу ищет эго­из­ма, тот дол­жен при­знать так­же эго­и­стич­ны­ми и лю­бовь ма­те­ри к сво­им де­тям и ее го­тов­ность по­жерт­во­вать со­бой ра­ди них. «Ду­хов­ный эго­изм» яв­ля­ет­ся недо­ра­зу­ме­ни­ем в со­зна­нии непро­све­щен­ных. О «ду­хов­ном эго­из­ме» Бо­жи­их угод­ни­ков мо­гут го­во­рить лишь те лю­ди, ко­то­рые незна­ко­мы с тай­ны­ми ду­хов­ной жиз­ни. Здесь все на­хо­дит­ся в со­всем дру­гом из­ме­ре­нии.

Эго­изм ни­ко­го не поль­зу­ет, кро­ме тех, кто его во­пло­ща­ет. А от­шель­ни­ки в сво­ем по­дви­ге ста­но­ви­лись ма­я­ка­ми и пред­во­ди­те­ля­ми для мно­гих в ду­хов­ной жиз­ни. На­род, ко­то­рый сво­и­ми ин­ту­и­тив­ны­ми пу­тя­ми уме­ет луч­ше всех оце­ни­вать сво­их ве­ли­ких сы­нов, ни­ко­гда не увен­чи­ва­ет орео­лом бес­смерт­ной сла­вы эго­и­стов. Как раз на­обо­рот, они вы­зы­ва­ют у него от­вра­ще­ние, и ес­ли он не сде­ла­ет бес­смерт­ной их пе­чаль­ную сла­ву, за­пе­чатле­вая ее клей­мом веч­но­го по­зо­ра, ве­ли­ко­душ­но бро­са­ет их в без­дну за­бве­ния. Не так об­сто­ит де­ло с от­шель­ни­ка­ми. Хо­тя они и убе­жа­ли от него, на­род их по­чи­та­ет как сво­их бла­го­де­те­лей, ибо чув­ству­ет, что они яв­ля­ют­ся его за­ступ­ни­ка­ми пред Все­выш­ним и ибо зна­ет, что они ис­пра­ши­ва­ют для него у Бо­га ми­лость и небес­ную бла­го­дать. Он их лю­бит, по­то­му что они ука­зы­ва­ют ему путь к небу, к че­му и он неволь­но стре­мит­ся. Все это по­ка­зы­ва­ет нам, что мы здесь не име­ем де­ло с эго­из­мом, а с непо­нят­ным для плот­ско­го муд­ро­ва­ния совре­мен­но­го ма­те­ри­а­ли­сти­че­ско­го ми­ра ду­хов­ным про­яв­ле­ни­ем люб­ви к Бо­гу и ближ­ним.

Но как лу­ка­вый че­ло­ве­че­ский ум мо­жет лю­бую доб­ро­де­тель пред­ста­вить в по­роч­ном ви­де, так он мо­жет и див­ную жизнь от­шель­ни­ков осме­и­вать, на­па­дать на нее и от­ри­цать как ду­хов­но эго­и­сти­че­скую. Раз­ве вы не слы­ша­ли, как на­зы­ва­ют кро­тость – ов­че­ду­ши­ем, сми­ре­ние – без­ли­чи­ем, со­стра­да­ние – сен­ти­мен­таль­но­стью, це­ло­муд­рие – глу­пым пред­рас­суд­ком, ве­ру в Бо­га – на­ив­но­стью, тер­пе­ние – пас­сив­но­стью, щед­рость – рас­то­чи­тель­но­стью, бе­реж­ли­вость – ску­по­стью, по­слу­ша­ние – неса­мо­сто­я­тель­но­стью? Что уди­ви­тель­но­го то­гда в том, что ве­ли­кий по­двиг от­шель­ни­ков стал пред­ме­том на­сме­шек и кри­ти­ки со сто­ро­ны че­ло­ве­че­ских язы­ков?

Но фак­ты силь­нее оши­боч­ных че­ло­ве­че­ских умо­за­клю­че­ний. «Ду­хов­но эго­и­сти­че­ские» от­шель­ни­ки все­гда спа­са­ли ты­ся­чи и мил­ли­о­ны лю­дей во­круг се­бя, по­мо­га­ли бес­чис­лен­но­му мно­же­ству стра­даль­цев и уте­ша­ли несчет­ное ко­ли­че­ство из­му­чен­ных и от­ча­ян­ных де­тей жиз­ни, а в то же вре­мя те, ко­го не вол­но­ва­ли про­бле­мы ве­ры, не ду­ма­ли о Бо­ге и о спа­се­нии сво­ей ду­ши, и по­то­му не име­ли ни­че­го об­ще­го с ка­ким бы то ни бы­ло «ду­хов­ным эго­из­мом», са­ми бы­ли об­ла­да­е­мы гру­бей­шим и са­мым зем­ным эго­из­мом, и к то­му же мно­гих из сво­их близ­ких за­став­ля­ли ощу­щать его ши­пы. За об­ла­да­е­мы­ми «ду­хов­ным эго­из­мом» бег­ле­ца­ми от ми­ра се­го бе­жал на­род, ибо чув­ство­вал необ­хо­ди­мость в них, и этот са­мый на­род бе­жал от тех, кто из о всех сил рва­лись к нему, яко­бы слу­жить ему, ибо про­зре­вал, что под ли­чи­ной на­ро­до­слу­же­ния они слу­жат са­мим се­бе и сво­им ко­рыст­ным ин­те­ре­сам.

Как это, на са­мом де­ле, уди­ви­тель­но! «Ду­хов­но эго­и­сти­че­ские» от­шель­ни­ки, убе­гая от лю­дей, ста­но­ви­лись спа­си­те­ля­ми для мно­гих, а те, кто бы­ли про­тив са­мо­спа­се­ния, не же­лая быть под по­до­зре­ни­ем, что они эго­и­сты, по­губ­ля­ли мно­гих! Да и ина­че не мо­жет и быть! Кто же­ла­ет по­мо­гать сво­им ближ­ним, дол­жен сам ис­пра­вить­ся! Кто хо­чет из­бав­лять дру­гих от гре­ха, дол­жен сам из­ба­вить­ся от него. Мо­жет ли спа­сать дру­гих тот, кто сам по­ги­ба­ет?

Вот где раз­гад­ка во­про­са: по­че­му от­шель­ни­ки, не бу­дучи нелю­ди­мы­ми эго­и­ста­ми, не оста­ют­ся жить в ми­ре, ко­то­рый так в них нуж­да­ет­ся, а бе­гут от лю­дей? Они убе­га­ют в уеди­не­ние, чтобы спа­сти се­бя, дабы мог­ли по­том и дру­гих спа­сать. Че­ло­век дол­жен с на­ча­ла сам вы­брать­ся на бе­рег спа­се­ния, чтобы мог от­ту­да по­дать на­деж­ную ру­ку уто­па­ю­щим. Спа­си­тель пре­крас­но ска­зал: «Ли­це­мер! вынь преж­де брев­но из тво­е­го гла­за и то­гда уви­дишь, как вы­нуть су­чок из гла­за бра­та тво­е­го» (Мф.7:5). Ибо по­ка че­ло­век име­ет в брев­но в сво­их гла­зах, ес­ли по­ле­зет вы­ни­мать су­чок из гла­за сво­е­го ближ­не­го, вме­сто то­го, чтобы по­мочь ему, осле­пит его. Пред­ставь­те се­бе, что ка­кой-ни­будь врач, боль­ной тя­же­лой за­раз­ной бо­лез­нью, чу­мой, на­при­мер, пой­дет на­ве­щать сво­их па­ци­ен­тов. Не бу­дет ли он та­ким об­ра­зом боль­ше за­ра­жать их, неже­ли ис­це­лять? Чтобы не рас­про­стра­нять за­ра­зу гре­ха, от­шель­ни­ки сна­ча­ла уеди­ня­лись, чтобы устра­нить ее от се­бя. Этим они по­сти­га­ли смысл еван­гель­ской по­го­вор­ки: «врач! ис­це­ли Са­мо­го Се­бя» (Лк.4:23)

Пусть при­мер св. Иоан­на Рыль­ско­го, его ге­ро­и­че­ское от­шель­ни­че­ство и эти несколь­ко рас­суж­де­ний по­слу­жат от­ве­том на ме­лоч­ные воз­ра­же­ния, ко­то­рые де­ла­ют неко­то­рые про­тив по­дви­га са­мо­спа­се­ния, на­зы­вая его «тон­ким ду­хов­ным эго­из­мом». О, мне хо­те­лось бы, чтобы все мы по­шли по пу­ти это­го «ду­хов­но­го эго­из­ма»! Это, ко­неч­но, не озна­ча­ет, что я же­лал бы, чтобы все мы ста­ли от­шель­ни­ка­ми! Нет! Ибо от­шель­ни­че­ство – осо­бый дар, ко­то­рый да­ет­ся Бо­гом ред­ким из­бран­ным. Как не все мо­гут быть ху­дож­ни­ка­ми, так не все мо­гут быть и от­шель­ни­ка­ми! Кро­ме то­го, от­шель­ни­че­ство не яв­ля­ет­ся един­ствен­ным пу­тем спа­се­ния. Че­ло­век мо­жет во вся­ком зва­нии спа­сать­ся, ес­ли он ищет Бо­га и ис­пол­ня­ет Его свя­тые за­по­ве­ди! По­это­му, вы­ска­зы­вая всем по­же­ла­ние пой­ти по пу­ти «ду­хов­но­го эго­из­ма», по­доб­но св. Иоан­ну, я не под­ра­зу­ме­ваю уз­ко путь от­шель­ни­че­ства, а бо­лее ши­ро­ко – путь спа­се­ния, при­чем каж­дый оста­ва­ясь в том зва­нии, в ко­то­ром при­зван (1Кор.7:20). Ес­ли бы мы по­шли по пу­ти «ду­хов­но­го эго­из­ма», т. е. ес­ли каж­дый из нас по­за­бо­тил­ся бы о сво­ей бес­смерт­ной ду­ше, о сво­ем соб­ствен­ном спа­се­нии и воз­дер­жи­вал­ся бы от зла, то­гда этот «ду­хов­ный эго­изм» сде­лал бы нас бра­тья­ми, на­учил бы нас по­мо­гать друг дру­гу, про­щать, лю­бить и да­же жерт­во­вать со­бой друг для дру­га. Ибо этот вид «ду­хов­но­го эго­из­ма» яв­ля­ет­ся не чем иным, как ру­ко­во­ди­те­лем к са­мо­му воз­вы­шен­но­му аль­тру­из­му. Эго­из­мом он был бы, ес­ли бы учил нас, что для спа­се­ния нам нуж­но удо­вле­тво­рять все свои се­бя­лю­би­вые же­ла­ния и ка­при­зы, жерт­во­вать чу­жи­ми ин­те­ре­са­ми для соб­ствен­но­го бла­га и со­вер­шать вся­кие гре­хи во имя сво­е­го вре­мен­но­го и веч­но­го бла­го­ден­ствия. Но Спа­си­тель ска­зал: «Кто хо­чет ду­шу свою сбе­речь, тот по­те­ря­ет ее, а кто по­те­ря­ет ду­шу свою ра­ди Ме­ня и Еван­ге­лия, тот сбе­ре­жет ее» (Мк.8:35). Яс­но, что мы долж­ны быть са­мы­ми боль­ши­ми аль­тру­и­ста­ми, ка­ки­ми бы­ли Сам Хри­стос, все Его апо­сто­лы, св. му­че­ни­ки и все свя­тые, в том чис­ле и св. Иоанн Рыль­ский, чтобы осу­ще­ствить этот «ду­хов­ный эго­изм» – свое спа­се­ние.

Ра­ди сво­ей боль­шой люб­ви к Бо­гу св. Иоанн очень ча­сто уда­лял­ся от сво­их уче­ни­ков, чтобы в пол­ном уеди­не­нии, в ле­су, в ти­шине без­мол­вия бес­пре­пят­ствен­но бе­се­до­вать с Твор­цом. Вре­мя от вре­ме­ни он на­ве­щал мо­на­ше­ское брат­ство и всех по-оте­че­ски уго­ва­ри­вал жить в ми­ре и люб­ви. Ко­гда при­бли­зил­ся ко­нец его жиз­ни, он на­пи­сал муд­рый за­вет к сво­им лю­би­мым ду­хов­ным ча­дам, про­вел еще неко­то­рое вре­мя в пол­ном уеди­не­нии, стро­жай­шем по­сте и мо­лит­ве и в 70-лет­нем воз­расте, увен­чан­ный все­ми доб­ро­де­те­ля­ми и си­я­ю­щий свя­то­стью, мир­но за­крыл гла­за 18/31 ав­гу­ста 946 го­да. Он был по­хо­ро­нен на ме­сте, где сей­час на­хо­дит­ся цер­ков­ка и пост­ни­ца – непо­сред­ствен­но ря­дом с пе­ще­рой.

Мо­щи св. Иоан­на

Св. Иоанн был ве­ли­ким чу­до­твор­цем еще при жиз­ни. Та­ким он остал­ся и по­сле сво­ей смер­ти. К нему, по­ка он жил сре­ди сво­их уче­ни­ков, при­во­зи­ли немощ­ных, боль­ных, бес­но­ва­тых и он их ис­це­лял сво­ей мо­лит­вой. Все зна­ме­ния и чу­де­са, про­ис­хо­див­шие через него, он при­пи­сы­вал Бо­жи­ей ми­ло­сти, а не си­ле сво­ей мо­лит­вы. Этим он по­ка­зал ис­тин­ное глу­бо­кое хри­сти­ан­ское сми­ре­ние. Но чем боль­ше он сми­рял­ся, тем боль­ше Бог его про­слав­лял. По­сле его смер­ти его св. мо­щи оста­лись нетлен­ны­ми и див­но бла­го­уха­ли. Нетле­ние и бла­го­уха­ние св. Иоан­но­вых мо­щей бы­ли об­на­ру­же­ны через до­воль­но боль­шое вре­мя по­сле его смер­ти чу­дес­ным об­ра­зом. Св. Иоанн, со­глас­но его жи­тию, за­пи­сан­но­му в Про­ло­ге, явил­ся в сон­ном ви­де­нии од­но­му из сво­их уче­ни­ков и ве­лел ему вскрыть его мо­ги­лу. Ко­гда ста­ли ко­пать, див­ное бла­го­уха­ние раз­нес­лось во­круг. Мо­на­хи на­шли те­ло сво­е­го лю­би­мо­го на­став­ни­ка со­вер­шен­но це­лым – по­чи­ва­ю­щим в по­ра­зи­тель­ном нетле­нии. Св. мо­щи бы­ли по­ло­же­ны в спе­ци­аль­ный гроб, и с тех пор ве­ру­ю­щие ста­ли их це­ло­вать и по­чи­тать как свя­ты­ню, тем бо­лее что ко­сти св. Иоан­на, по­доб­но мо­щам про­ро­ка Ели­сея, на­ча­ли тво­рить чу­де­са (4Цар.13:21): бе­сов из­го­ня­ли, боль­ных ис­це­ля­ли и немощ­ных воз­дви­га­ли. Как ве­ли­кая свя­ты­ня они бы­ли пе­ре­не­се­ны в Сре­дец (ста­рое на­зва­ние г. Со­фии – Прим. пер.), где бла­го­че­сти­вый вель­мо­жа по име­ни Грыд воз­двиг­нул для них спе­ци­аль­ную цер­ковь, ко­то­рая, со­глас­но про­лож­но­му жи­тию, бы­ла пре­крас­ной. Сла­ва св. Иоан­на раз­нес­лась по всей Бол­га­рии. Мно­же­ство по­клон­ни­ков при­ез­жа­ли в Сре­дец и бла­го­го­вей­но це­ло­ва­ли чу­до­твор­ные остан­ки ве­ли­ко­го Рыль­ско­го от­шель­ни­ка. Мно­же­ство боль­ных ис­це­ли­лись. В 12-ом ве­ке и гре­че­ский им­пе­ра­тор Ма­ну­ил Ком­нин узнал о чу­до­твор­ной си­ле свя­то­го. Он стра­дал су­до­ро­га­ми рук и, несмот­ря на то, что его ле­чи­ли мно­го вра­чей, не смог ис­це­лить­ся. Из-за войн с мадь­я­ра­ми он ча­сто про­ез­жал чрез Со­фию. Во вре­мя од­ной из сво­их оста­но­вок в этом го­ро­де он по­ма­зал свои ру­ки св. мас­лом, ко­то­рое го­ре­ло в лам­па­де над св. Иоан­но­вы­ми мо­ща­ми, и по­лу­чил ис­це­ле­ние. Из бла­го­дар­но­сти он по­да­рил див­ную ико­ну Св. Бо­го­ро­ди­цы, ко­то­рая и по­ныне хра­нит­ся в св. Рыль­ской оби­те­ли как боль­шая ис­то­ри­че­ская цен­ность и бла­го­дат­ная свя­ты­ня. Св. Иоан­но­ва цер­ковь в Со­фии, по мне­нию проф. Йор­да­на Ива­но­ва, «про­дол­жа­ла свое су­ще­ство­ва­ние при­мер­но до осво­бож­де­ния Бол­га­рии от ту­рец­ко­го раб­ства и на­хо­ди­лась неда­ле­ко от ба­ни», т. е. в цен­тре го­ро­да.

Бо­лее 2 ве­ков мо­щи св. Иоан­на на­хо­ди­лись в Со­фии. К кон­цу 12-ого ве­ка мадь­яр­ский ко­роль Бел­ла ІІІ за­хва­тил Сре­дец и как во­ен­ный тро­фей унес зна­ме­ни­тые св. Иоан­но­вые мо­щи в свой пре­столь­ный го­род Остро­гом, где по­ло­жил их в од­ну из церк­вей для по­кло­не­ния. Мест­ный ар­хи­епи­скоп ри­мо-ка­то­ли­че­ско­го ве­ро­ис­по­ве­да­ния, услы­шав о чу­до­твор­стве св. Иоан­но­вых мо­щей и об их сла­ве по всем близ­ле­жа­щим стра­нам, не хо­тел ве­рить в это. «Не знаю, чтобы та­кой свя­той упо­ми­нал­ся в древ­них пи­са­ни­ях», – ска­зал он и не по­же­лал по­кло­нить­ся свя­то­му. Но из-за сво­е­го неве­рия вне­зап­но оне­мел. Лишь то­гда он по­нял, что со­гре­шил по от­но­ше­нию к Бо­жи­е­му угод­ни­ку, по­спе­шил пой­ти в храм, упал пе­ред ра­кой со свя­ты­ми мо­ща­ми, по­це­ло­вал их, сми­рен­но ка­ясь в сво­ем гре­хе. И тот­час раз­вя­зал­ся его язык. С это­го дня ар­хи­епи­скоп стал про­слав­лять св. Иоан­на Рыль­ско­го как но­во­го ве­ли­ко­го угод­ни­ка Бо­жия.

И мно­го дру­гих чу­дес со­вер­шал слав­ный бол­гар­ский свя­той в Мадь­яр­ском ко­ролев­стве. Мест­ный ко­роль ужас­нул­ся си­ле свя­то­го и, укра­сив ра­ку се­реб­ром и зо­ло­том, вер­нул об­рат­но св. мо­щи в Сре­дец с боль­ши­ми по­че­стя­ми. В то вре­мя в Бол­га­рии, на­хо­дя­щей­ся под ви­зан­тий­ским игом, вспых­ну­ло вос­ста­ние двух бра­тьев, Асе­на и Пет­ра, ко­то­рое за­кон­чи­лось осво­бож­де­ни­ем от ви­зан­тий­ско­го раб­ства. Асен, взяв Сре­дец, по­ве­лел пе­ре­не­сти мо­щи Рыль­ско­го пу­стын­но­жи­те­ля в Тыр­но­во, же­лая по­вы­сить та­ким об­ра­зом ав­то­ри­тет сво­е­го пре­столь­но­го го­ро­да и утвер­дить с Бо­жи­ей по­мо­щью свое цар­ство. В Тыр­но­ве св. мо­щи на­хо­ди­лись до 1469 го­да. В этом го­ду они бы­ли пе­ре­не­се­ны очень тор­же­ствен­но в св. Рыль­скую оби­тель, где на­хо­дят­ся и по­ныне, про­дол­жая и в на­ше вре­мя тво­рить ве­ли­кие чу­де­са, ле­чить боль­ных, по­мо­гать несчаст­ным, уте­шать скорб­ных и спа­сать от­ча­ян­ных.

Зна­че­ние св. Рыль­ской оби­те­ли для бол­гар­ско­го на­ро­да

Та­ко­ва вкрат­це ис­то­рия жиз­ни св. Иоан­на Рыль­ско­го. На­чав­шись од­на­жды, эта ис­то­рия еще не за­кон­че­на, хо­тя от ее на­ча­ла до ны­неш­не­го дня про­шло бо­лее 1000 лет. Она и не кон­чит­ся до скон­ча­ния ве­ка, ибо св. Иоанн Рыль­ский и по­сле сво­ей смер­ти жи­вой и про­дол­жа­ет тво­рить чу­де­са, по­мо­гать ве­ру­ю­щим и вер­шить ис­то­рию.

Св. Иоанн Рыль­ский – об­ще­при­знан­ный ду­хов­ный по­кро­ви­тель бол­гар­ско­го на­ро­да. Из­вест­ный при жиз­ни, он еще боль­ше про­сла­вил­ся по­сле сво­ей смер­ти. Чу­до­тво­рец и при жиз­ни, он еще боль­ше чу­дес со­вер­шил по­сле сво­ей бла­жен­ной кон­чи­ны. Бу­дучи при жиз­ни ду­хов­ным ру­ко­во­ди­те­лем ты­сяч, по­сле сво­ей смер­ти он стал ду­хов­ным ру­ко­во­ди­те­лем мил­ли­о­нов. Ка­кая дру­гая бол­гар­ская ис­то­ри­че­ская лич­ность мо­жет по­хва­стать­ся та­ким огром­ным вли­я­ни­ем как на сво­их совре­мен­ни­ков, так и на бес­счет­ное чис­ло по­сле­ду­ю­щих по­ко­ле­ний? Зна­че­ние св. Иоан­на для бол­гар­ско­го на­ро­да мож­но рас­смат­ри­вать пре­иму­ще­ствен­но в двух на­прав­ле­ни­ях: 1) про­сле­жи­вая вли­я­ние ос­но­ван­но­го им мо­на­сты­ря на ис­то­рию и судь­бы Бол­га­рии и 2) ис­сле­дуя ду­хов­но-ми­сти­че­ское вли­я­ние жи­во­го и по смер­ти свя­то­го Иоан­на Рыль­ско­го на ду­шу пра­во­слав­но­го бол­га­ри­на.

О зна­че­нии ос­но­ван­но­го див­ным бол­гар­ским свя­тым Рыль­ско­го мо­на­сты­ря мно­го на­пи­са­но и мно­гое из­вест­но. Вряд ли су­ще­ству­ет дру­гая бол­гар­ская оби­тель, ко­то­рая мо­жет срав­нить­ся хо­тя бы от­ча­сти с Рыль­ской свя­той оби­те­лью по сво­им огром­ным за­слу­гам пе­ред на­шим оте­че­ством. Ныне ис­пол­ня­ют­ся 1000 лет со дня бла­жен­ной кон­чи­ны св. Иоан­на Рыль­ско­го и ос­но­ва­ния его пра­во­слав­но­го мо­на­сты­ря. Це­лых де­сять ве­ков сво­им по­чти непре­рыв­ным су­ще­ство­ва­ни­ем св. Рыль­ская оби­тель све­ти­лась как нега­сну­щий ма­як над пре­врат­ны­ми судь­ба­ми на­шей ро­ди­ны. Сколь­ко мо­на­сты­рей ис­чез­ло за это вре­мя! Сколь­ко дру­гих про­си­я­ло и опять по­гас­ло! А св. Рыль­ская оби­тель сто­я­ла по­чти все это вре­мя как непри­ступ­ная кре­пость там, где-то в склад­ках вы­со­кой Ри­лы, и бро­са­ла обиль­ные лу­чи Пра­во­сла­вия и на­род­ной со­ве­сти по всей бол­гар­ской зем­ле. На­ше го­су­дар­ство во вре­мя рас­смат­ри­ва­е­мо­го на­ми ты­ся­че­ле­тия два ра­за под­па­да­ло под чу­жое ино­зем­ное иго – пер­вый раз под ви­зан­тий­ское, а вто­рой раз под ту­рец­кое раб­ство. Тьма без­на­деж­но­сти мно­го раз на­ви­са­ла над цве­ту­щи­ми бол­гар­ски­ми по­ля­ми. Мрак от­ча­я­ния по­кры­вал на­шу род­ную зем­лю то на бо­лее дол­гий, то на бо­лее ко­рот­кий срок. Но св. Рыль­ская оби­тель и в са­мые без­от­рад­ные для на­ше­го оте­че­ства дни све­ти­лась как да­ю­щий на­деж­ду фа­кел над на­шей тем­ной судь­би­ной, ис­пол­няя уны­лые серд­ца ве­рой в бо­лее свет­лое бу­ду­щее Бол­га­рии.

Ес­ли мы упо­до­бим весь бол­гар­ский на­род од­ной се­мье, то­гда Рыль­ский мо­на­стырь бу­дет той его со­кро­вищ­ни­цей, где он со­хра­нял на про­тя­же­нии ве­ков свои са­мые боль­шие цен­но­сти: свою ве­ру, свою на­род­ность, на­цио­наль­ную са­мо­быт­ность и куль­ту­ру. Из это­го сле­ду­ет, что и зна­че­ние св. Рыль­ской оби­те­ли для Бол­га­рии тро­я­кое: ре­ли­ги­оз­ное, на­цио­наль­ное и куль­тур­ное.

Из­вест­но, что мо­на­сты­ри яв­ля­ют­ся преж­де все­го ре­ли­ги­оз­ны­ми цен­тра­ми, где куль­ти­ви­ру­ет­ся ве­ра в Бо­га и ра­бо­та­ют над спа­се­ни­ем душ. Св. Иоанн Рыль­ский, со­зна­вая пре­крас­но это пред­на­зна­че­ние свя­тых оби­те­лей и в част­но­сти ос­но­ван­но­го им мо­на­сты­ря, яс­но на­пи­сал в сво­ем за­ве­те сле­ду­ю­щее уве­ща­ние к сво­им уче­ни­кам: «Преж­де все­го за­ве­щаю вам хра­нить свя­тую ве­ру непо­роч­ной и без при­ме­сей вся­ко­го зло­сла­вия». И да­лее воз­ла­га­ет на них сле­ду­ю­щую вы­со­кую мис­си­о­нер­ско-про­све­ти­тель­скую за­да­чу: «Утвер­ждай­те в ве­ре лю­дей сво­е­го но­во­кре­ще­но­го и еди­но­кров­но­го на­ро­да и по­учай­те их остав­лять неле­пые язы­че­ские обы­чаи и злые нра­вы, ко­то­рых они при­дер­жи­ва­ют­ся да­же и по­сле то­го, как при­ня­ли свя­тую ве­ру. По­это­му по­треб­но их вра­зум­лять, ибо то, что они де­ла­ют, де­ла­ют его по незна­нию». Вер­ный это­му свя­щен­но­му за­ве­ту, Рыль­ский мо­на­стырь в ли­це сво­их на­сель­ни­ков-мо­на­хов все­гда был стол­пом пра­во­слав­ной ве­ры и зна­ме­нем ис­тин­но­го бла­го­че­стия. Бо­лее про­све­щен­ные из мо­на­стыр­ских бра­тьев не толь­ко в сте­нах мо­на­сты­ря, но вне их рас­про­стра­ня­ли, пу­те­ше­ствуя по Бол­га­рии, пра­во­слав­ное уче­ние и на­саж­да­ли его в ду­ши бла­го­че­сти­вых бол­гар. Осо­бен­но во вре­мя ту­рец­ко­го раб­ства важ­ную про­све­ти­тель­ско-ре­ли­ги­оз­ную роль иг­ра­ли так на­зы­ва­е­мые так­си­ди­о­ты. Это бы­ли про­све­щен­ные ду­хов­ни­ки, ко­то­рые вы­хо­ди­ли за сте­ны мо­на­сты­ря, чтобы ис­хо­дить вдоль и по­пе­рек бол­гар­скую зем­лю, со­би­рать воль­ные по­жерт­во­ва­ния, со­зи­дать ски­ты и со­зда­вать при них учи­ли­ща, обу­чать ода­рен­ных де­тей гра­мо­те, на­став­лять взрос­лых в ис­ти­нах пра­во­слав­ной ве­ры, про­по­ве­до­вать и петь в хра­мах и наи­па­че для то­го, чтобы ис­по­ве­до­вать го­то­вя­щих­ся при­нять Свя­тое При­ча­стие пра­во­слав­ных хри­сти­ан. Этой сво­ей ду­хов­но-про­све­ти­тель­ской ра­бо­той они ока­за­ли огром­ное вли­я­ние на ре­ли­ги­оз­ный рост бол­гар­ско­го на­ро­да.

Вполне есте­ствен­но, что вме­сте со сво­ей чи­сто ре­ли­ги­оз­ной де­я­тель­но­стью рыль­ские ду­хов­ни­ки раз­ви­ва­ли и ши­ро­кую на­цио­наль­ную де­я­тель­ность. Угне­тен­ный бол­гар­ский на­род жад­но слу­шал в се­лах и го­ро­дах, как чи­та­ют­ся мо­лит­вы и про­из­но­сят­ся про­по­ве­ди на бол­гар­ском язы­ке, как рас­ска­зы­ва­ют жи­тие са­мо­го ве­ли­ко­го бол­гар­ско­го свя­то­го – преп. Иоан­на Рыль­ско­го. Так про­буж­да­лось и укреп­ля­лось на­цио­наль­ное со­зна­ние бол­гар. А ор­га­ни­зо­ван­ные так­си­ди­о­та­ми по боль­шим празд­ни­кам па­лом­ни­че­ства в Рыль­ский мо­на­стырь при­ни­ма­ли фор­му глу­бо­кой ре­ли­ги­оз­но­сти и ис­тин­но­го ро­до­лю­бия. Не бу­дет пре­уве­ли­че­ни­ем, ес­ли мы ска­жем, что Рыль­ский мо­на­стырь боль­ше всех спо­соб­ство­вал со­хра­не­нию бол­гар­ско­го на­ро­да от уни­что­же­ния на про­тя­же­нии всех пре­врат­но­стей ис­то­рии. Про­тив опас­но­сти по­тур­чи­ва­ния и по­ма­го­ме­тан­чи­ва­ния он вы­со­ко под­ни­мал зна­мя пра­во­слав­ной бол­гар­ской ве­ры, а до­мо­га­ни­ям эл­ли­ни­за­то­ров он про­ти­во­дей­ство­вал тем, что все­гда на неиз­мен­ном цер­ков­но-сла­вян­ском язы­ке пре­под­но­сил сво­им мно­го­чис­лен­ным па­лом­ни­кам свои пре­крас­ные Бо­же­ствен­ные служ­бы.

Здесь са­мое вре­мя упо­мя­нуть так­же о боль­шом куль­тур­ном зна­че­нии Рыль­ской оби­те­ли для бол­гар­ско­го на­ро­да. Бу­дучи с са­мо­го сво­е­го ос­но­ва­ния оча­гом ду­хов­но­го про­све­ще­ния, Рыль­ский мо­на­стырь все боль­ше и боль­ше утвер­ждал­ся как цер­ков­но-про­све­ти­тель­ский центр на про­тя­же­нии ве­ков и рас­про­стра­нял да­ле­ко от се­бя лу­чи хри­сти­ан­ской куль­ту­ры. Под­пав­ший под тя­же­лое по­ли­ти­че­ское раб­ство, бол­гар­ский на­род со­хра­нил се­бя от уни­что­же­ния на про­тя­же­нии пя­ти­ве­ко­во­го ту­рец­ко­го ига бла­го­да­ря то­му, что в его пре­де­лах су­ще­ство­ва­ли оча­ги, где го­ре­ла жи­вая па­мять о про­шлом, и под­дер­жи­вал­ся огонь ве­ры в бу­ду­щее. Са­мым за­ме­ча­тель­ным куль­тур­ным оча­гом в этом от­но­ше­нии яв­ля­ет­ся Рыль­ский мо­на­стырь. И его бо­га­тая биб­лио­те­ка, и цен­ные ис­то­ри­че­ские до­ку­мен­ты, и са­ми ис­то­ри­че­ские зда­ния, и раз­лич­ные древ­ние му­зей­ные экс­по­на­ты, и жи­вое пре­да­ние, и ос­но­ван­ные мо­на­сты­рем учи­ли­ща – все это со­дей­ство­ва­ло со­хра­не­нию до­ро­го­го для Бол­га­рии ду­хов­но­го и куль­тур­но­го до­сто­я­ния мо­на­сты­ря от по­ги­бе­ли. Мы не в со­сто­я­нии до­ста­точ­но глу­бо­ко оце­нить все огром­ные за­слу­ги Рыль­ско­го мо­на­сты­ря пе­ред бол­гар­ским на­ро­дом. В ка­ком ином ме­сте в мрач­ной эпо­хе раб­ства ве­лась та­кая цер­ков­но-про­све­ти­тель­ская ра­бо­та, кро­ме как в Рыль­ском мо­на­сты­ре, где от­кры­ва­лись учи­ли­ща, неиз­мен­но под­дер­жи­ва­лись, бе­реж­но хра­ни­лись и пре­по­да­ва­лись цер­ков­но-сла­вян­ский язык и ме­ло­ди­че­ское цер­ков­ное пе­ние? Прав в сво­ей оцен­ке Йор­дан Ива­нов, ко­то­рый го­во­рит: «Ко­гда гре­че­ский язык в кри­ти­че­ские вре­ме­на ту­рец­ко­го раб­ства во­ца­рил­ся в го­род­ских и от­ча­сти и в де­ре­вен­ских хра­мах бол­гар­ско­го оте­че­ства, Рыль­ский мо­на­стырь оста­вал­ся си­я­ю­щим све­тиль­ни­ком для бол­гар­ской род­ной кни­ги, звуч­ной тру­бой для бол­гар­ской жи­вой ре­чи и ду­хов­ной пес­ни. Ри­ла со­хра­ни­ла род­ную тра­ди­цию, дабы рас­про­стра­нить ее по­всю­ду во вре­ме­на эпо­хи Воз­рож­де­ния, ко­гда бы­ли со­зда­ны усло­вия, чтобы свя­тая оби­тель вер­ну­ла долг сво­е­му на­ро­ду, чтобы вер­ну­ла ему долг сво­и­ми учи­те­ля­ми, как Нео­фит Рыль­ский, сво­и­ми про­по­вед­ни­ка­ми, как Иосиф Бра­да­ти, Се­ва­стьян, Хаджи Ага­пий, Ага­тан­гел и пр.»

Рыль­ский мо­на­стырь ока­зал та­кое мощ­ное и ре­ли­ги­оз­ное, и на­цио­наль­ное, и куль­тур­ное воз­дей­ствие на бол­гар­ский на­род, что под­го­то­вил эпо­ху но­во­го воз­рож­де­ния и уско­рил день его осво­бож­де­ния.

Св. Иоанн Рыль­ский – от­шель­ник и об­ще­ствен­ник

По­ду­май­те, од­на­ко, раз­ве все это бы­ло бы воз­мож­но без св. Иоан­на Рыль­ско­го, без это­го див­но­го от­шель­ни­ка, ко­то­рый оста­вил от­цов­ский дом, род­ных и дру­зей и, во­ди­мый сво­ей без­гра­нич­ной лю­бо­вью к Бо­гу, пер­вым по­се­лил­ся в непри­ступ­ных де­брях Ри­лы! Мо­жет быть, без св. Иоан­на и дру­гих по­доб­ных ему не бы­ло бы ныне бол­гар­ско­го на­ро­да! Эта сме­лая мысль пусть ни­ко­го не удив­ля­ет, ибо ло­ги­ка фак­тов при­во­дит к ней. Да­же и те, кто в Бо­га не ве­рит и ма­ло це­нит по­дви­ги от­шель­ни­ков, при­зна­ют зна­че­ние св. Иоан­на для со­хра­не­ния бол­гар­ско­го на­ро­да. Ве­ру­ю­щие еди­но­душ­но по­чи­та­ют его как веч­но бдя­ще­го над на­ми небес­но­го по­кро­ви­те­ля Бол­га­рии! И не на­прас­но! Ибо св. Иоанн сво­им по­дви­гом, рож­ден­ным ве­ли­кой лю­бо­вью к Бо­гу и по­слу­ша­ни­ем во­ле Бо­жи­ей, не толь­ко се­бя спас и сво­их совре­мен­ни­ков на­ста­вил на путь спа­се­ния, но и бес­чис­лен­ные по­ко­ле­ния по­сле се­бя со­хра­нил от от­ча­я­ния в тя­же­лей­ших ми­ну­тах ре­ли­ги­оз­но­го упад­ка и на­цио­наль­но­го уни­же­ния – по­сле столь­ких тя­же­лых по­тря­се­ний и на­цио­наль­ных ка­та­строф – при­вел к спа­си­тель­но­му бе­ре­гу на­цио­наль­ной са­мо­быт­но­сти и неза­ви­си­мо­сти. Ка­кие ве­ли­кие пло­ды да­ла без­за­вет­ная лю­бовь св. Иоан­на к Бо­гу! Ис­пол­не­ни­ем пер­вой и са­мой глав­ной Хри­сто­вой за­по­ве­ди Рыль­ский пу­стын­но­жи­тель стя­жал огром­ные бла­го­дат­ные си­лы и смог по­не­сти на сво­их пле­чах це­лый на­род, про­ве­сти его через мно­же­ство ис­пы­та­ний и бед и по­ста­вить его по­сле сот­ни лет на бе­рег са­мо­быт­но­го су­ще­ство­ва­ния и ду­хов­но­го куль­тур­но­го раз­ви­тия.

Этим св. Иоанн Рыль­ский яв­ля­ет се­бя пе­ред ны­неш­ни­ми ис­сле­до­ва­те­ля­ми его жиз­ни и зна­че­ния не толь­ко как ве­ли­кий пу­стын­но­жи­тель, но и как ве­ли­кий об­ще­ствен­ник. Как бы па­ра­док­саль­но это ни зву­ча­ло, фак­ты это до­ка­зы­ва­ют. Неко­то­рые, воз­мож­но, улыб­нут­ся и по­жмут пле­ча­ми, услы­шав, что св. Иоанн по­чи­та­ет­ся и как от­шель­ник, и как об­ще­ствен­ник. И, мо­жет быть, в сво­ем от­шель­ни­че­стве и уеди­не­нии в непри­ступ­ных склад­ках Ри­лы, он стал бо­лее зна­чи­мым об­ще­ствен­ни­ком, чем иные об­ще­ствен­ни­ки из кан­це­ля­рий.

Но мож­но ли, воз­ра­зят неко­то­рые, на­зы­вать об­ще­ствен­ни­ком че­ло­ве­ка, ко­то­рый убе­га­ет от жиз­ни и скры­ва­ет­ся от об­ще­ства?

Имен­но это и есть са­мое див­ное – св. Иоанн Рыль­ский, этот «бег­лец от ми­ра» яв­ля­ет­ся од­ним из наи­бо­лее вы­да­ю­щих­ся бла­го­де­те­лей Бол­га­рии! Он бе­жал от ми­ра, но не из пре­зре­ния к ми­ру, а из-за сво­ей ве­ли­кой люб­ви к Бо­гу. Ко­гда го­во­рит о люб­ви к Бо­гу как о пер­вой и наи­боль­шей за­по­ве­ди, Спа­си­тель до­бав­ля­ет: «вто­рая же по­доб­ная ей: воз­лю­би ближ­не­го тво­е­го, как са­мо­го се­бя» (Мф.22:39). Как же мо­жет воз­лю­бить ближ­не­го как са­мо­го се­бя тот, кто не воз­лю­бил еще Бо­га и Бо­жии за­по­ве­ди от всей ду­ши? Лю­бовь к ближ­ним не яв­ля­ет­ся при­род­ным за­ко­ном, чтобы каж­дый имел ее в сво­ем серд­це. Что, соб­ствен­но, мо­жет по­ну­дить че­ло­ве­ка-эго­и­ста воз­лю­бить са­мо­от­вер­жен­но чу­жих ему лю­дей?.. А кто воз­лю­бил Бо­га всем сво­им су­ще­ством, неиз­беж­но на­чи­на­ет лю­бить и ближ­них сво­их как са­мо­го се­бя, ибо за­по­ве­ди воз­люб­лен­но­го Бо­га тре­бу­ют это­го. Вот при­мер св. Иоан­на чу­дес­ным об­ра­зом до­ка­зы­ва­ет право­ту на­ших мыс­лей. Его изу­ми­тель­ная лю­бовь к Бо­гу при­ве­ла его в кон­це кон­цов к жерт­вен­ной люб­ви к ближ­ним и к са­мой бес­ко­рыст­ной служ­бе сво­е­му на­ро­ду. Кто иной дал так мно­го Бол­га­рии, неже­ли св. Иоанн Рыл­ский?

Но, го­во­рят, – он от­де­лил­ся от об­ще­ства! Убе­жал от на­ро­да! Ка­кую лю­бовь к на­ро­ду он этим вы­ка­зал? Дей­стви­тель­но, он убе­жал от на­ро­да, но не по при­чине ми­зан­тро­пии. Он убе­жал от ми­ра, чтобы не за­ра­зить­ся его по­ро­ка­ми. Убе­жал от ми­ра, чтобы стя­жать доб­ро­де­те­ли со­вер­шен­ства, дабы ими по­слу­жить сво­е­му на­ро­ду. Убе­жал от ми­ра, чтобы при­бли­зить­ся к Бо­гу и, пред­став­ши пред Его пре­сто­лом, ис­про­сить боль­ше ми­ло­сти и бла­го­да­ти для ми­ра. Ибо, в кон­це кон­цов, мир не есть нечто са­мо­сто­я­тель­ное, а за­ви­сит от Бо­га. Вот в этом и со­сто­ит ми­сти­че­ское зна­че­ние «бег­ле­цов от жиз­ни» для са­мой жиз­ни! А мы, кто не яв­ля­ем­ся «бег­ле­ца­ми от жиз­ни», что мы жиз­ни да­ем? – свои по­ро­ки, недо­стат­ки и сла­бо­сти, ко­то­ры­ми отрав­ля­ем его и де­ла­ем еще тя­же­лее и невы­но­си­мее…

Очень од­но­бо­ко и за­кос­не­ло бу­дет оце­ни­вать чьи-то за­слу­ги пе­ред на­ро­дом лишь в све­те то­го, как дол­го он на­хо­дил­ся сре­ди на­ро­да. Раз­ве лишь сво­ей непо­сред­ствен­ной про­стран­ствен­ной бли­зо­стью к на­ро­ду мож­но слу­жить на­ро­ду? Есть та­кие лю­ди, ко­то­рые по­доб­но солн­цу из­да­ли си­я­ют над тем­ны­ми нра­ва­ми об­ще­ства и со­дей­ству­ют его обла­го­ра­жи­ва­нию. Та­ки­ми яв­ля­ют­ся в наи­выс­шей сте­пе­ни свя­тые. Здесь мне при­хо­дит на ум пре­крас­ная мысль од­но­го муд­ре­ца: «Не все­гда са­мым цен­ным для на­ро­да яв­ля­ет­ся тот са­мый вид­ный че­ло­век, ко­то­ро­го слу­ша­ет весь на­род, но ча­сто са­мым цен­ным яв­ля­ет­ся тот, кто со­крыт как со­весть и мо­лит­ся Бо­гу о на­ро­де, а Бог его слу­ша­ет».

Свя­той Иоанн, хо­тя и на­хо­дясь вда­ли от ми­ра, дал боль­ше ми­ру, чем мно­гие дру­гие, кто по­сто­ян­но был в ми­ру и имел са­мо­уве­рен­ность, что обо­га­ща­ет его… Стра­нен путь свя­тых! Они устрем­ля­ют­ся к небу, но этим обо­га­ща­ют зем­лю! Их путь по­до­бен пу­ти, ко­то­рый про­хо­дит во­да. Пред­ставь­те се­бе, что на зем­ле по­всю­ду на­сту­пи­ла страш­ная за­су­ха. Зем­ля по­трес­ка­лась от па­ля­ще­го солн­ца. Дождь не шел ме­ся­ца­ми. Ни кап­ли ро­сы нет на рас­те­ни­ях. Во­да оста­лась лишь в мо­рях, озе­рах и ре­ках. Но вме­сто то­го, чтобы она от­ту­да из­ли­ва­лась на жаж­ду­щую зем­лю, во­да в ви­де па­ра устрем­ля­ет­ся к небу! Ка­кая несо­об­раз­ность в при­ро­де! – ска­зал бы спе­ша­щий де­лать за­клю­че­ния на­блю­да­тель. Но раз­ве не долж­но имен­но так и быть на са­мом де­ле? Во­да долж­на под­нять­ся в ви­де па­ра на небо и об­ра­зо­вать там боль­шие ту­чи, дабы мог­ла от­ту­да в ви­де до­ждя упасть по­всю­ду рав­но­мер­но на зем­лю, где нуж­на ее жи­во­тво­ря­щая вла­га.

Вот та­ким имен­но и бы­ва­ет путь свя­тых. Они не пре­бы­ва­ют в пу­стын­ном и жаж­ду­щем прав­ды Бо­жи­ей и небес­ной бла­го­да­ти ми­ре, а бе­гут от него, стре­мясь к Бо­гу. Раз­ве Бог в них нуж­да­ет­ся, дабы они от ми­ра уда­ля­лись? Не луч­ше ли бы­ло бы остать­ся имен­но им, са­мым доб­рым, са­мым чи­стым, са­мым пра­вед­ным, в ми­ре! Так рас­суж­да­ют по­спеш­ные в сво­их умо­за­клю­че­ни­ях суд­ни­ки. Но на де­ле ока­зы­ва­ет­ся, что имен­но путь свя­тых, как и путь во­ды наи­бо­лее пря­мой. Свя­тые бе­гут от ми­ра, дабы не за­ра­зи­лись его по­ро­ка­ми, ищут Бо­га, дабы стя­жать за­по­ве­дан­ное Им со­вер­шен­ство и лишь то­гда слов­но об­ла­ка небес­ные об­ра­ща­ют свой лик к жаж­ду­щей небес­ной вла­ги зем­ле и на­чи­на­ют из­ли­вать над ней ве­ли­кую бла­го­дать Бо­жию.

Ска­зан­ное вы­ше о за­слу­гах, ко­то­рые име­ет св. Иоанн Рыль­ский и его мо­на­стырь пе­ред бол­гар­ским на­ро­дом, осо­бен­но во вре­мя кри­зис­ной эпо­хи раб­ства, не яв­ля­ет­ся ли до­ста­точ­но убе­ди­тель­ным до­ка­за­тель­ством, как мно­го дал ве­ли­кий Рыль­ский пу­стын­но­жи­тель сво­е­му на­ро­ду? Кто иной по­слу­жил так до­стой­но сво­им еди­но­кров­ным бра­тьям? Во вре­ме­на св. Иоан­на бы­ло мно­го важ­ных лю­дей в Бол­га­рии – бо­ляр, выс­ших са­нов­ни­ков, го­судар­ствен­ных де­я­те­лей, пол­ко­вод­цев и об­ще­ствен­ных де­я­те­лей. Но все они на­все­гда за­бы­ты, и да­же име­на их неиз­вест­ны. А имя св. Иоан­на и до­ныне све­тит­ся как си­я­ю­щая звез­да в небе бол­гар­ских ле­то­пи­сей и ни­ко­гда не по­гаснет, ибо бес­смерт­на его па­мять в со­зна­нии бол­гар­ско­го на­ро­да. Ни­кто луч­ше на­ро­да не мо­жет опре­де­лить ме­сто на­род­ных ру­ко­во­ди­те­лей, бла­го­де­те­лей и бу­ди­те­лей (болг. – ак­тив­ный де­я­тель на­цио­наль­но­го и куль­тур­но­го Воз­рож­де­ния Бол­га­рии – Прим. пер.) в хра­ме бес­смер­тия. Весь бла­го­че­сти­вый бол­гар­ский на­род сво­им спон­тан­ным и непри­нуж­ден­ным по­чи­та­ни­ем св. Иоан­на Рыль­ско­го до­ка­зал, что этот «бег­лец от жиз­ни» дал ему боль­ше всех. По­это­му и на­род так го­ря­чо лю­бит св. Иоан­на. По­это­му так усерд­но ему мо­лит­ся. По­это­му и по­чи­та­ет его как сво­е­го небес­но­го по­кро­ви­те­ля.

Не толь­ко тот, кто жи­вет в об­ще­стве, мо­жет слу­жить на­ро­ду. Об­ще­ствен­ные де­я­те­ли вре­мен св. Иоан­на Рыль­ско­го не слу­чай­но дав­но за­бы­ты. По­слу­жив­шие в свое вре­мя пло­хо или хо­ро­шо, они по­хо­ро­не­ны в ме­сте за­бве­ния. А этот от­шель­ник, ко­то­рый жи­вьем по­шел по­хо­ро­нить се­бя в де­брях Ри­лы, этот пу­стын­ник, ко­то­рый имел рав­но­ан­гель­ную жизнь, но бе­жал от че­ло­ве­че­ской сла­вы, и по­ныне не мо­жет из­ба­вить­ся от ве­ли­ча­ния и лавр, сып­лю­щих­ся ото­всю­ду на его свя­той лик. Об­ще­ствен­ни­ки вре­мен св. Иоан­на с мо­мен­та сво­ей смер­ти пе­ре­ста­ли ока­зы­вать ка­кое бы то ни бы­ло вли­я­ние на даль­ней­шие со­бы­тия в Бол­га­рии. А св. Иоанн и по­ныне яв­ля­ет се­бя как об­ще­ствен­ная си­ла в жиз­ни на­ше­го оте­че­ства. Его зна­че­ние не толь­ко не умень­ши­лось, но и уве­ли­чи­ва­ет­ся вме­сте со вре­ме­нем, ко­то­рое от­де­ля­ет его от нас. Имен­но в этом раз­ни­ца меж­ду обык­но­вен­ным об­ще­ствен­ным де­я­те­лем и свя­тым. Хо­тя и бу­дучи «бег­ле­цом от жиз­ни», св. Иоанн Рыль­ский ныне за­слу­жен­но че­ству­ет­ся по слу­чаю ты­ся­че­ле­тия его бла­жен­ной кон­че­ны всем бол­гар­ским на­ро­дом. Празд­ну­ют ее ныне да­же и те, кто с на­смеш­кой и с улыб­кой жа­ло­сти смот­рят на его скром­ных по­сле­до­ва­те­лей. Его по­чи­та­ют и в Бол­га­рии, и за гра­ни­цей.

И все это до­ка­зы­ва­ет, что на­род сво­и­ми пу­тя­ми чув­ству­ет, что озна­ча­ют свя­тые для че­ло­ве­че­ства. Да, ве­ли­ко и неоце­ни­мо зна­че­ние свя­тых для жиз­ни в этом греш­ном ми­ре. Свя­тые – на­ши неви­ди­мые стол­пы, на ко­то­рых дер­жит­ся мир. Они свя­зы­ва­ют небо и зем­лю. Через них и их мо­лит­вен­ным за­ступ­ни­че­ством пред Бо­гом мир по­лу­ча­ет Бо­жию бла­го­дать и все­воз­мож­ные зем­ные бла­га, нуж­ные для на­ше­го су­ще­ство­ва­ния.

Это мо­жет по­ка­зать­ся для непро­све­щен­ных неве­ро­ят­ным, но оно – неоспо­ри­мый ду­хов­ный факт. Ес­ли не бы­ло бы свя­тых на зем­ле, мир дав­но бы по­гиб. Но ра­ди пра­вед­ни­ков мир сто­ит. Ра­ди них Бог и нас, греш­ных, тер­пит. Свя­тость – цель ис­то­рии. Ко­гда эта цель уже не бу­дет до­сти­гать­ся хо­тя бы в сво­ем наи­мень­шем ми­ни­му­ме, бу­дет по­ло­жен ко­нец че­ло­ве­че­ской ис­то­рии Вто­рым и слав­ным при­ше­стви­ем Хри­сто­вым. Но по­ка бу­дут свя­тые и пра­вед­ни­ки, и греш­ни­кам бу­дет да­но вре­мя раз­мыс­лить над сво­и­ми де­ла­ми и по­ка­ять­ся в них.

Эти мыс­ли не суть про­из­воль­ные до­мыс­лы, а биб­лей­ское Бо­го­от­кро­вен­ное уче­ние! Во вре­ме­на угод­ни­ка Бо­жи­его Ав­ра­ама в из­вест­ных го­ро­дах Со­дом и Го­мор­ра со­вер­ша­лись гнус­ные гре­хи, и их жи­те­ли не хо­те­ли опом­нить­ся. То­гда Гос­подь Бог при­нял ре­ше­ние по­гу­бить эти два рас­пут­ных го­ро­да. Пра­вед­ник Ав­ра­ам в недо­уме­нии сто­ял пе­ред Гос­по­дом и спро­сил Его: «неуже­ли Ты по­гу­бишь пра­вед­но­го с нече­сти­вым? … мо­жет быть, есть в этом го­ро­де пять­де­сят пра­вед­ни­ков? … не мо­жет быть, чтобы Ты по­сту­пил так…» Гос­подь от­ве­тил: «ес­ли Я най­ду в го­ро­де Со­до­ме пять­де­сят пра­вед­ни­ков, то Я ра­ди них по­ща­жу [весь го­род и] все ме­сто сие». Ав­ра­ам про­дол­жил: «Мо­жет быть, до пя­ти­де­ся­ти пра­вед­ни­ков недо­станет пя­ти». Бог был го­тов и ра­ди 45 пра­вед­ни­ков по­ща­дить го­род. Ав­ра­ам про­дол­жил: «Мо­жет быть, най­дет­ся там со­рок?» Бог от­ве­тил: «Не сде­лаю то­го и ра­ди со­ро­ка». Ав­ра­ам умень­шил чис­ло на 30, на 20 и, на­ко­нец, на 10. И каж­дый раз слы­шал от­вет ми­ло­сти­во­го, но и спра­вед­ли­во­го Бо­га: «Не ис­треб­лю ра­ди де­ся­ти»! Но, увы! И 10 пра­вед­ни­ков не на­шлось в мно­го­ты­сяч­ных го­ро­дах Со­дом и Гом­мо­ра. По­это­му эти два го­ро­да долж­ны бы­ли по­гиб­нуть. Един­ствен­ным пра­вед­ни­ком там был Лот. Но по­смот­ри­те ка­ко­во зна­че­ние и си­ла пра­вед­но­сти! Да­же ра­ди Ло­та Бог ща­дил рас­пут­ные го­ро­да, по­ка он там жил. И, лишь по­сле то­го, как по Бо­жи­е­му пре­ду­пре­жде­нию Лот уда­лил­ся, Бог про­лил с неба на Со­дом и Го­мор­ру на­ка­за­тель­ным до­ждем се­ру и огонь (Быт.18-19 гл.)

Св. Иоанн Рыль­ский, этот наи­п­ро­слав­лен­ней­ший бол­гар­ский пра­вед­ник, как ду­хов­ный ти­тан, как некий но­вый Мо­и­сей, оста­нав­ли­вал сво­ей ог­нен­ной мо­лит­вой по­ток Бо­жи­его гне­ва в мо­мен­тах бо­го­от­ступ­ни­че­ства и гре­хо­па­де­ния в Бол­га­рии. Сво­им при­ме­ром он за­жи­гал жаж­ду свя­то­сти у мно­гих пра­во­слав­ных бол­гар и все­гда яв­лял­ся са­мым де­я­тель­ным по­бу­ди­те­лем к бо­го­угод­ной жиз­ни для бол­гар. Он Ан­гел Хра­ни­тель на­ше­го оте­че­ства. Он и сей­час охра­ня­ет нас от все­воз­мож­ных бед. Мо­жет быть, его го­ря­чим мо­лит­вам пред Бо­гом о нас, греш­ных и недо­стой­ных его со­оте­че­ствен­ни­ков 20-го ве­ка, мы обя­за­ны и то­му, что в этот его юби­лей­ный год в на­шем оте­че­стве та­кой обиль­ный уро­жай! Как нуж­но нам лю­бить св. Иоан­на! Как свя­то мы долж­ны чтить его па­мять! Не долж­но быть ни од­но­го бол­гар­ско­го до­ма без его св. ико­ны! Он дол­жен быть у нас все­гда пе­ред гла­за­ми сво­ей див­ной жиз­нью и свя­тым по­дви­гом. Ибо сво­им пу­стын­но­жи­тель­ством он яв­ля­ет­ся для нас жи­вым при­ме­ром. Он ушел в пу­сты­ню, дабы ве­сти нас к небу. Он убе­жал от жиз­ни, дабы утвер­дить на­ве­ки в со­зна­нии на­ро­да бо­же­ствен­ную ис­ти­ну, что кро­ме зем­ных ма­те­ри­аль­ных и куль­тур­ных цен­но­стей есть и дру­гие – ду­хов­ные, ра­ди ко­то­рых че­ло­ве­ку сто­ит по­жерт­во­вать все зем­ное. Не яв­ля­ет­ся ли его труд­ная от­шель­ни­че­ская жизнь на­по­ми­на­ни­ем о веч­но ис­тин­ных сло­вах Хри­сто­вых: «Ибо ка­кая поль­за че­ло­ве­ку, ес­ли он при­об­ре­тет весь мир, а ду­ше сво­ей по­вре­дит?» (Мк.8:36). Вся жизнь и по­двиг св. Иоан­на яв­ля­ет­ся див­ным тор­же­ством ду­ха над ма­те­ри­ей и под­твер­жде­ни­ем Биб­лей­ской ис­ти­ны о при­о­ри­те­те ду­хов­но­го над плот­ским. Стран­но, од­на­ко! Неве­до­мы­ми Гос­под­ни­ми пу­тя­ми, пре­зрев свое те­ло, св. Иоанн и его уве­ко­ве­чил и стал сво­и­ми нетлен­ны­ми мо­ща­ми жи­вым до­ка­за­тель­ством вос­кре­се­ния из мерт­вых, ко­то­рое сбу­дет­ся пе­ред Вто­рым при­ше­стви­ем.

Жи­вой и ныне св. Иоанн Рыль­ский

Наш очерк о св. Иоанне Рыль­ском бу­дет непол­ным, ес­ли мы не упо­мя­нем и о чу­до­тво­ре­ни­ях Рыль­ско­го пу­стын­но­жи­те­ля и в на­ши дни. Св. Иоанн яв­ля­ет­ся не толь­ко круп­ной ис­то­ри­че­ской лич­но­стью. Он – жи­вой совре­мен­ный по­мощ­ник всех тех, кто с ве­рой ему мо­лит­ся. Рыль­ский мо­на­стырь по­лон рас­ска­за­ми о слав­ных чу­де­сах, ко­то­рые ве­ли­кий от­шель­ник со­вер­ша­ет и по­ныне. А па­мять мо­на­хов яв­ля­ет­ся неис­чер­па­е­мой со­кро­вищ­ни­цей тро­га­тель­ных слу­ча­ев ис­це­ле­ния. Есть да­же спе­ци­аль­ная кни­га, пре­тер­пев­шая уже несколь­ких из­да­ний, в ко­то­рой в ви­де над­ле­жа­ще удо­сто­ве­рен­ных и под­пи­сан­ных ак­тов со­об­ща­ют­ся чу­дес­ные со­бы­тия совре­мен­но­сти, ко­то­рые про­изо­шли по мо­лит­вам ве­ли­ко­го Рыль­ско­го пу­стын­но­жи­те­ля.

Ес­ли мы хо­тим точ­нее оха­рак­те­ри­зо­вать св. Иоан­на как чу­до­твор­ца, мы долж­ны ска­зать, что глав­ным об­ра­зом в двух на­прав­ле­ни­ях про­яв­ля­ет­ся его чу­до­твор­ная си­ла – в на­ка­за­ни­ях ко­щун­ни­ков и в по­мо­щи бла­го­че­сти­вым лю­дям. Сре­ди мно­же­ства слу­ча­ев чу­до­тво­ре­ний я при­ве­ду лишь два, ха­рак­те­ри­зу­ю­щих наи­луч­шим об­ра­зом св. Иоан­на как на­ка­зу­ю­ще­го чу­до­твор­ца.

По­сле пер­вой ми­ро­вой вой­ны некий офи­цер по­ехал в Рыль­ский мо­на­стырь по­ве­се­лить­ся. Он не ве­рил в Бо­га и глу­мил­ся над свя­ты­ня­ми. Во­шед­ши в боль­шой мо­на­стыр­ский храм, чтобы его рас­смот­реть, он оста­но­вил­ся пе­ред ра­кой с чу­до­твор­ны­ми мо­ща­ми св. Иоан­на. Его ли­цо ис­ка­зи­лось в пре­зри­тель­ной усмеш­ке и вдруг – со­всем неожи­дан­но для при­сут­ству­ю­щих – он под­нял но­гу и пнул свя­тые мо­щи.

– До ка­ких пор вы бу­де­те вво­дить в за­блуж­де­ние на­род! – гру­бо ска­зал он мо­на­ху, сто­я­ще­му у ра­ки с мо­ща­ми св. Иоан­на, и вы­шел из церк­ви. Мо­нах за­стыл от ужа­са и ска­зал про се­бя: «Св. Иоанн, на­вер­ное, не за­мед­лит на­ка­зать его, дабы об­ра­зу­мить».

Офи­цер при­ка­зал сво­е­му сол­да­ту при­го­то­вить фа­э­тон, сел в него и по­ехал об­рат­но к де­ревне Ри­ла. На од­ном из по­во­ро­тов ло­шадь вне­зап­но ис­пу­га­лась че­го-то, под­прыг­ну­ла и по­ле­те­ла вме­сте с фа­э­то­ном и пут­ни­ка­ми в про­пасть. Ка­та­стро­фа на­сту­пи­ла так вне­зап­но, что невоз­мож­но бы­ло ни­ко­им об­ра­зом из­бег­нуть ее. По­сле пер­во­на­чаль­но­го оше­лом­ле­ния ло­шадь стрях­ну­ла с се­бя зем­лю, фырк­ну­ла и вста­ла на но­ги. Она бы­ла це­ла. По­сле нее под­нял­ся и ис­пу­ган­ный сол­дат. И он был невре­ди­мым. Толь­ко офи­цер ле­жал, страш­но сто­нал и не мог под­нять­ся. Пра­вая но­га у него, ко­то­рой он пнул мо­щи св. Иоан­на, бы­ла сло­ма­на…

Ко­го-то, мо­жет быть, сму­тит то, что доб­рый св. Иоанн Рыль­ский мо­жет на­ка­зы­вать. Да, он на­ка­зы­ва­ет, чтобы вра­зу­мить. На­ка­зы­ва­ет те­ло, чтобы вра­зу­мить ду­шу, ины­ми сло­ва­ми на­ка­зы­ва­ет, чтобы спа­сти. Имен­но в на­ка­за­нии св. Иоан­на вид­на его лю­бовь. Для него на­мно­го цен­нее ду­ша и ее веч­ное спа­се­ние, чем те­ло и его вре­мен­ные ин­те­ре­сы. Св. Иоанн ма­ло на­ка­зы­ва­ет, чтобы мно­го мог ми­ло­вать.

* * *

Од­на­жды я ехал из Рыль­ско­го мо­на­сты­ря в Со­фию. В ку­пе, где я си­дел, бы­ло мно­го са­мых раз­ных пас­са­жи­ров: на­про­тив ме­ня си­де­ла сту­дент­ка хи­ми­че­ско­го фа­куль­те­та, ря­дом с ней ехал ка­кой-то тор­го­вец, даль­ше – во­ен­ный, ря­дом со мной – адво­кат, воз­ле него несколь­ко жен­щин, в даль­нем уг­лу – кре­стья­нин в про­стой одеж­де.

На­чал­ся раз­го­вор.

– Ба­тюш­ка, от­ку­да еде­те?

– Из Рыль­ско­го мо­на­сты­ря, – от­ве­тил я.

– Как кра­си­ва при­ро­да в Рыль­ском мо­на­сты­ре! – вста­ви­ла сту­дент­ка.

– Да, дей­стви­тель­но при­ро­да там оча­ро­ва­тель­на, – со­гла­сил­ся я. – Но из­вест­но ли вам, что са­мое цен­ное там не при­ро­да, а свя­ты­ня – Рыль­ский мо­на­стырь и мо­щи св. Иоан­на Рыль­ско­го, ко­то­рые и по­ныне тво­рят чу­де­са?

– Ха, чу­де­са! – воз­ра­зи­ла сту­дент­ка. – Раз­ве мож­но се­го­дня го­во­рить о чу­де­сах? Ведь на­у­ка до­ка­за­ла, что чу­дес нет! Толь­ко про­стые лю­ди, ко­то­рые не зна­ют, как мож­но объ­яс­нить неко­то­рые яв­ле­ния, ве­рят в чу­де­са.

Пас­са­жи­ры во­круг слу­ша­ли с боль­шим вни­ма­ни­ем наш раз­го­вор.

Я объ­яс­нил, что ни од­на на­у­ка не опро­верг­ла чу­де­са, что бы­ва­ют от­дель­ные уче­ные, ко­то­рые в чу­де­са не ве­рят, но их лич­ное мне­ние не обя­за­тель­но ни для ко­го, так как су­ще­ству­ет на­мно­го боль­ше и бо­лее ве­ли­ких уче­ных, ко­то­рые глу­бо­ко ве­рят в Бо­га и в чу­де­са. И по­том стал рас­ска­зы­вать о кон­крет­ных вне­зап­ных чу­дес­ных ис­це­ле­ни­ях в Рыль­ском мо­на­сты­ре пе­ред мо­ща­ми св. Иоан­на.

Все слу­ша­ли и как-то недо­вер­чи­во ка­ча­ли го­ло­вой. А сту­дент­ка пы­та­лась каж­дый от­дель­ный слу­чай чу­дес­но­го ис­це­ле­ния объ­яс­нить на­уч­но, от­вер­гая чу­до. То­гда я ска­зал:

– Ну, раз вы ни во что не ве­ри­те, по­пы­тай­тесь объ­яс­нить мне на­уч­но сле­ду­ю­щее чу­до, на­при­мер: в 1925 г. в мо­на­стыр­ском ле­су на Бри­че­бо­ре вспых­нул по­жар. Это бы­ло в ав­гу­сте, ко­гда по­го­да в мо­на­сты­ре обыч­но бы­ва­ет та­кой жар­кой, что рас­ка­лен­ные солн­цем смо­ли­стые сос­ны по­хо­жи на по­рох, ко­то­рый толь­ко и ждет од­ну лишь ис­кор­ку ог­ня, чтобы вос­пла­ме­нить­ся. Небо в день по­жа­ра, по сви­де­тель­ству мо­на­хов-оче­вид­цев, бы­ло со­всем без­об­лач­ным. Дул несиль­ный ве­те­рок, ко­то­рый, к несча­стью, лишь раз­но­сил все даль­ше и даль­ше ог­нен­ную сти­хию. В ко­рот­кое вре­мя за­го­рел­ся весь лес. По­жар охва­тил огром­ную пло­щадь в несколь­ких сот де­ка­ров (ме­ра зе­мель­ной пло­ща­ди в Бол­га­рии, рав­ная 1000 кв. м. – Прим. пер.). Бри­че­бор­ский склон до­воль­но кру­той. Го­ря­щие го­лов­ни ста­ли па­дать вниз и при­бли­жа­ли огонь к мо­на­сты­рю.

Тол­стые ка­мен­ные сте­ны ста­ли рас­ка­лять­ся от ог­ня. Дым огром­ной ту­чей под­нял­ся вы­со­ко в небе­са. Па­лом­ни­ки, быв­шие в это вре­мя в мо­на­сты­ре, ис­пу­га­лись и быст­ро ста­ли его по­ки­дать. Мо­на­хи в от­ча­я­нии ме­та­лись во все сто­ро­ны и не зна­ли, что пред­при­нять. Игу­мен сроч­но по­зво­нил по те­ле­фо­ну и по­тре­бо­вал по­мо­щи из Дуп­ни­цы и Са­мо­ко­ва (близ­ле­жа­щие го­ро­да – Прим. пер.). Бы­ло обе­ща­но по­слать сра­зу во­ен­ные ча­сти. Но, по­ка они до­би­ра­лись, по­жар всe боль­ше и боль­ше уси­ли­вал­ся. Огром­ные ог­нен­ные язы­ки ли­за­ли де­ре­вья, и ог­нен­ный змий по­гло­щал их. Что же де­лать? По­мо­щи нет ни­от­ку­да.

На­ко­нец, неко­то­рые из мо­на­хов до­га­да­лись: «До­ста­нем чу­до­твор­ную ико­ну Св. Бо­го­ро­ди­цы Осе­но­ви­ца, от­слу­жим мо­ле­бен с про­ше­ни­ем о до­жде! По­мо­лим­ся св. Иоан­ну! Мо­жет, про­изой­дет чу­до!»

И дей­стви­тель­но – вы­нес­ли во двор пе­ред цер­ко­вью чу­до­твор­ную ико­ну Св. Бо­го­ро­ди­цы, по­да­рен­ную мо­на­сты­рю, по пре­да­нию, гре­че­ским им­пе­ра­то­ром Ма­ну­и­лом Ком­ни­ным в 12 ве­ке. Со­бра­лись мо­на­хи во­круг нее и ста­ли мо­лить­ся так, как мо­жет че­ло­век мо­лить­ся в край­ней нуж­де. Не про­шло и по­лу­ча­са, как по­ка­за­лась ту­ча со сто­ро­ны де­рев­ни Ри­ла, на­вис­ла над Бри­че­бо­ром и ста­ла рас­ти все боль­ше и боль­ше. Еще мо­лит­ва не за­тих­ла на устах мо­на­хов, как круп­ный дождь по­лил над мо­на­сты­рем и по­жа­ром. За час огонь был по­ту­шен. Ко­неч­но, несколь­ко дней спу­стя все еще тле­ли го­лов­ни и пни, но пла­мя боль­ше не рас­про­стра­ня­лось. Са­мое уди­ви­тель­ное в этом слу­чае бы­ло то, что, как рас­ска­зы­ва­ют оче­вид­цы, по­ка дождь лил как из вед­ра над Бри­че­бо­ром, ни­ка­ких осад­ков не бы­ло над со­сед­ни­ми вер­ши­на­ми. Дождь шел лишь там, где он был крайне необ­хо­дим.

– Что вы ска­же­те об этом чу­де? – об­ра­тил­ся я к сту­дент­ке. – Как вы его объ­яс­ни­те на­уч­но?

– По­че­му непре­мен­но нуж­но до­пу­стить, что это чу­до? – воз­ра­зи­ла она. – Ес­ли нам из­вест­ны все об­сто­я­тель­ства в по­дроб­но­стях и все на­уч­ные за­ко­ны, мы уви­дим, что все про­ис­хо­дит есте­ствен­ным пу­тем.

Я ви­дел, что мои рас­ска­зы о чу­де­сах не поль­зу­ют­ся успе­хом сре­ди этой ма­ло­вер­ной пуб­ли­ки, и за­мол­чал.

В это вре­мя ко мне при­бли­зил­ся кре­стья­нин в про­стой одеж­де, ко­то­рый си­дел в даль­нем уг­лу ку­пе, и ска­зал:

– Ба­тюш­ка, бы­ва­ют чу­де­са! Я сам в этом удо­сто­ве­рил­ся! Ты рас­ска­зы­ва­ешь то, что слы­шал от дру­гих. Поз­воль мне рас­ска­зать то, что я лич­но пе­ре­жил в Рыль­ском мо­на­сты­ре.

Взо­ры всех в ку­пе об­ра­ти­лись к кре­стья­ни­ну. Раз­го­вор стал до­воль­но ин­те­рес­ным. Кре­стья­нин на­чал:

– Я ро­дом из Са­мо­ков­ских де­ре­вень. Же­нат. Ро­дил­ся у нас маль­чик. Ему ис­пол­ни­лось 3 го­да. Рос он, ел, го­во­рил, как и все осталь­ные де­ти. Но не мог хо­дить. Что эта бы­ла за бо­лезнь, ни­кто не знал. Нож­ки у него бы­ли как буд­то ре­зи­но­вы­ми. Не мог встать на них. Все вре­мя ле­жал в кро­ват­ке. Под­кла­ды­ва­ли ему по­душ­ки, чтобы он на них ле­жал при­под­няв­шись, так как бу­дучи рас­слаб­лен­ным, он не мог да­же и си­деть. К ка­ким толь­ко вра­чам его ни во­ди­ли. Ка­ких толь­ко ле­карств ему ни да­ва­ли. Ни­что не по­мо­га­ло. Я ду­мал, что мой ре­бе­нок на всю жизнь оста­нет­ся ин­ва­ли­дом. Как у от­ца, по­яв­ля­лось у ме­ня же­ла­ние, стыд­но го­во­рить, но ис­по­ве­даю вам его, чтобы вы уви­де­ли, до ка­ко­го от­ча­я­ния я до­хо­дил – же­лал я, чтобы мой ре­бе­нок ка­ким-то об­ра­зом скон­чал­ся, чтобы не му­чил­ся всю жизнь.

Ко­гда я вко­нец от­ча­ял­ся, при­шел од­на­жды ко мне мой близ­кий че­ло­век и го­во­рит:

– А по­че­му вы его не по­ве­зе­те в Рыль­ский мо­на­стырь? Св. Иоанн его вы­ле­чит. Он мне по­мог вот та­ким об­ра­зом. И на­шим со­се­дям по­мог. Спро­си­те у них!

За­жег­ся у ме­ня огонь ве­ры, и я ска­зал жене:

– По­едем в Рыль­ский мо­на­стырь.

Мы за­пряг­ли те­ле­гу и по­еха­ли. Как раз на Пас­ху при­е­ха­ли в мо­на­стырь. Все бо­го­моль­цы сто­я­ли в церк­ви с за­жжен­ны­ми све­ча­ми. Мо­на­хи так хо­ро­шо пе­ли – как Ан­ге­лы. Я по­ло­жил ре­бен­ка на по­ло­вик меж­ду по­душ­ка­ми ря­дом с ра­кой с мо­ща­ми св. Иоан­на и ска­зал ему:

– Си­ди здесь и не плачь. Мы с ма­те­рью бу­дем ря­дом. Ес­ли кто-то спро­сит те­бя: «Что ты здесь де­ла­ешь?» – от­веть ему: «Па­па ска­зал мне быть ря­дом с этим де­душ­кой!» И я ука­зал паль­цем на мо­щи св. Иоан­на. «Здесь, – ска­зал я ему, – св. Иоанн Рыль­ский».

Ре­бе­нок все вре­мя си­дел смир­но. Ни ра­зу не за­пла­кал. Служ­ба кон­чи­лась. Бо­го­моль­цы разо­шлись. И мо­на­хи вы­шли из церк­ви. Остал­ся лишь тот, кто ту­шит све­чи. Я сто­ял в сто­рон­ке и ждал, что бу­дет. Же­на пла­ка­ла на од­ном из сту­льев, ви­дя, что и здесь мы не по­лу­ча­ем по­мо­щи.

Вдруг ре­бе­нок про­тя­нул руч­ки и схва­тил­ся за по­кры­ва­ло, спус­ка­ю­ще­е­ся над ра­кой с мо­ща­ми св. Иоан­на. По­про­бо­вал бы­ло под­нять­ся, но бес­силь­но опу­стил­ся на по­душ­ки. Же­на ста­ла еще усерд­нее пла­кать и мо­лить­ся. А ре­бе­нок сно­ва ухва­тил­ся за по­кры­ва­ло и вдруг, впер­вые в жиз­ни, под­нял­ся на нож­ки, по­кач­нул­ся, буд­то вот-вот упа­дет, но удер­жал­ся на но­гах, упер­шись о ра­ку св. Иоан­на. Мать, уви­дев это, обе­зу­мев­ши от ра­до­сти, ки­ну­лась к нему:

– Де­точ­ка моя, что слу­чи­лось! – и об­ня­ла его, за­лив­шись сле­за­ми.

– По­стой, по­стой! – ска­зал мо­нах, ту­шив­ший све­чи. – Св. Иоанн ис­це­лил его!

И взял его за од­ну руч­ку, а дру­гую по­дал мне. Мы по­ве­ли его по глад­ко­му мра­мор­но­му по­лу церк­ви. Ре­бе­нок по­шел. С это­го дня он окреп и боль­ше не ле­жал. С тех пор про­шло несколь­ко лет. Сей­час он пас­ту­шо­нок и бе­га­ет за ов­ца­ми.

Так окон­чил свой рас­сказ про­стой кре­стья­нин. Все в ку­пе опу­сти­ли го­ло­вы и за­ду­ма­лись, нет ли на са­мом де­ле ка­кой-то сверхъ­есте­ствен­ной си­лы, ко­то­рая по­мо­га­ет ве­ру­ю­щим…

* * *

Та­ких слу­ча­ев чу­до­тво­ре­ния – бес­чис­лен­ное мно­же­ство. По­ез­жай­те в Рыль­ский мо­на­стырь! Вслу­шай­тесь в рас­ска­зы па­лом­ни­ков! И вы услы­ши­те мно­же­ство тро­га­тель­ных слу­ча­ев небес­ной по­мо­щи, ока­зан­ной св. от­шель­ни­ком бла­го­че­сти­вым ве­ру­ю­щим лю­дям.

Жив св. Иоанн Рыль­ский! Он и ныне чу­до­тво­рит там, где на­хо­дит ве­ру. Не бу­дем под­да­вать­ся вну­ше­ни­ям тех, кто от­ри­ца­ют чу­де­са. Да ис­пол­ним­ся глу­бо­кой ве­рой! Мы долж­ны быть счаст­ли­вы, что мы, бол­га­ры, име­ем та­ко­го небес­но­го по­кро­ви­те­ля. По­чтим бла­го­го­вей­но в этот юби­лей­ный год его па­мять, по­мо­лив­шись ему от все­го серд­ца:

О, пре­див­ный от­че Иоанне, Рыль­ский чу­до­твор­че, ско­рый по­мощ­ни­че в бе­дах, за­щит­ни­че в несча­стьях и уте­ши­те­ле в скор­бях! Услы­ши нас, сми­рен­ных и греш­ных тво­их чад, стра­да­ю­щих лю­то от мно­же­ства на­па­стей в ны­неш­ние лу­ка­вые дни. Ис­про­си от Гос­по­да Иису­са Хри­ста про­ще­ние гре­хов на­ших и да­руй нам сер­деч­ное со­кру­ше­ние и сми­рен­ный дух. Вдох­ни во всех нас лю­бовь ко Хри­сту и Его пра­во­слав­ной Церк­ви – дабы хра­ни­ли мы чи­стой и непо­роч­ной свя­тую пра­во­слав­ную ве­ру, дабы сле­до­ва­ли во всем спа­си­тель­ную во­лю Бо­жию, чтобы удо­сто­ить­ся быть ис­тин­ны­ми ча­да­ми Бо­жи­и­ми. Охра­няй на­ше род­ное оте­че­ство, со­хра­ни нас от войн и меж­до­усо­биц и по­мо­ги нам бла­го­че­сти­во и бо­го­угод­но жить в ми­ре и до­стиг­нуть с тво­ей по­мо­щью ко­неч­ной це­ли каж­дой хри­сти­ан­ской жиз­ни – ти­хо­го при­ста­ни­ща веч­но­го спа­се­ния. Аминь.


Опуб­ли­ко­ва­но в ж. «Пра­во­сла­вен ми­си­о­нер» в 1946 г. к 1000-ле­тию кон­чи­ны свя­то­го

См. так­же: "Па­мять пре­по­доб­но­го от­ца на­ше­го Иоан­на Рыль­ско­го" в из­ло­же­нии свт. Ди­мит­рия Ро­стов­ско­го.